Читать книгу - "Белая мгла - Кен Фоллетт"

– Одну минуту.

В маленькой деревянной постройке было черным-черно – окон в ней не было. Тони пошарила в темноте и нащупала выключатель. Когда вспыхнул свет, она вскрикнула.

Ее спутники одновременно спросили, что там.

– Скорее сюда! – сказала она. – К садовому сараю. Первой идет Руфь!

На полу, лицом вверх, лежал Майкл Росс. Его заливала кровь – она текла из глаз, из носа, изо рта, из ушей. На дощатом полу вокруг него была целая лужа. Тони не требовался врач, чтобы сказать, что у Майкла классические симптомы Мадобы-2 и аналогичных инфекций. Майкл представлял собой серьезную опасность – его тело было неразорвавшейся бомбой, начиненной смертельным вирусом. Но он был жив. Грудь его поднималась и опускалась, и изо рта вырывалось слабое бульканье. Тони опустилась на колени в липкую лужу свежей крови и внимательно всмотрелась в Майкла.

– Майкл! – крикнула она, чтобы быть услышанной, несмотря на толстый пластик шлема. – Это Тони Галло из лаборатории!

В залитых кровью глазах блеснуло понимание. Он открыл рот и что-то пробормотал.

– Что? – прокричала она. И пригнулась поближе.

– Лекарства нет, – сказал он.

И его вырвало. Струя черной жидкости вылетела изо рта, попав на лицевое стекло в шлеме Тони. Она отскочила, вскрикнув от испуга, хоть и знала, что защищена костюмом.

Чьи-то руки оттолкнули ее в сторону, и Руфь Соломонс склонилась над Майклом.

– Пульс очень слабый, – сообщила доктор по находившемуся в шлеме микрофону. Она открыла Майклу рот и пальцами в перчатке изъяла сгустки крови и остатки рвоты. – Мне нужен ларингоскоп – быстро! – Через несколько секунд медбрат примчался с инструментом. Руфь ввела ларингоскоп в рот Майклу и прочистила ему горло, чтобы легче было дышать. – Принеси из изолятора носилки – как можно быстрее.

Она открыла медицинский чемоданчик и достала шприц, уже наполненный чем-то. «По-видимому, морфием и коагулянтом крови», – подумала Тони. Руфь ввела иглу в шею Майкла. Когда она вытащила иглу, из маленькой дырочки в шее обильно пошла кровь.

Тони захлестнула волна горя. Она вспомнила, как Майкл ходил по «Кремлю», как она сидела у него дома и пила чай, как они оживленно беседовали о рисунках Рембрандта, и ей было мучительно больно смотреть на это безнадежно пораженное тело.

– О'кей, – сказала Руфь. – Забираем его отсюда.

Два медбрата подхватили Майкла и понесли его к палатке из прозрачного пластика. Сквозь отверстие в одной из стен палатки они втолкнули Майкла с носилок на каталку и запечатали отверстие. И покатили палатку по саду Майкла.

Перед тем как сесть в машину, они должны были обезвредить себя и каталку. Один из команды Тони уже вытащил мелкую пластиковую ванночку, похожую на детский бассейн. Теперь доктор Соломонс и медбратья поочередно вставали в ванночку и их опрыскивали сильным дезинфектантом, уничтожавшим любой вирус, окисляя протеин.

Тони наблюдала за этим процессом, понимая, что каждая секунда промедления оставляла Майклу все меньше шансов выжить, и в то же время зная, что необходимо твердо следовать процедуре обезвреживания во избежание других смертей. Она была в отчаянии, что смертельный вирус вырвался из ее лаборатории. Такого не бывало за всю историю существования «Оксенфорд медикал». И то, что она оказалась права, подняв такой шум из-за недостающего медикамента, а ее коллеги были не правы, стараясь все смягчить, являлось слабым утешением. Ее обязанностью было предотвратить случившееся, а она не сумела. Неужели бедняга Майкл в результате умрет? И заразятся ли другие?

Медбратья загрузили каталку в фургон. Доктор Соломонс вскочила в машину вслед за пациентом. Дверцы с грохотом захлопнулись, и фургон умчался в ночь.

Тони сказала:

– Держите меня в курсе, Руфь. Звоните мне в скафандр по радиотелефону.

Голос Руфи из-за увеличивавшегося расстояния звучал уже слабее.

– Он впал в кому, – сказала Руфь. И еще что-то добавила, но она уже находилась вне досягаемости, и слов было не разобрать, а потом звук и вовсе пропал.

Тони попыталась избавиться от сковывавшего ее оцепенения. Дела не ждали.

– Давайте зачищать.

Один из мужчин взял рулон желтой ленты, на которой было напечатано: «Биологическая опасность – за ленту не заходить», и стал ее натягивать вокруг всего участка – и дома, и сарая, и сада, а также вокруг машины Майкла. По счастью, поблизости других домов не было, так что можно было не волноваться. Если бы Майкл жил в многоквартирном доме с общей вентиляционной системой, было бы уже слишком поздно проводить дезинфекцию.

Другие мужчины принесли мешки для мусора, пластмассовые садовые распылители, заполненные дезинфектантом, коробки с тряпками и большие круглые коробки из белой пластмассы. Все поверхности следовало опрыскать и протереть. Все твердые предметы и ценности, в том числе украшения, будут запечатаны в пластмассовых коробках и отправлены в «Кремль» для стерилизации паром под высоким давлением в автоклаве. Все остальное будет сложено в двойные мешки и уничтожено в печи для сжигания медицинских отходов под ЛБЗ-4.

Тони попросила одного из мужчин помочь ей вытереть черные следы рвоты Майкла с костюма и опрыскать ее. Ей не терпелось сорвать с себя грязный костюм.

Пока мужчины чистили помещение, Тони осматривалась, пытаясь понять, почему такое произошло. Как она и опасалась, Майкл выкрал экспериментальный медикамент, поскольку знал или подозревал, что заразился Мадобой-2. Но как же он подхватил вирус?

В сарае стояла стеклянная клетка с вытяжкой, похожая на импровизированную камеру биозащиты. Прежде Тони, всецело поглощенная Майклом, не обратила на нее внимания, а теперь увидела в камере мертвого кролика. Похоже, он умер от той же болезни, какую подцепил Майкл. Кролик был из лаборатории?

Рядом с ним стояла мисочка с водой, на которой значилось: «Джо». Это уже кое о чем говорило. В лаборатории редко давали имя животному, с которым работали. Люди по-доброму относились к объектам экспериментов, но не позволяли себе привязываться к животным, которых предстояло убить. А Майкл дал этому существу имя и относился к нему как к любимому домашнему животному. Он что, чувствовал себя виноватым, занимаясь таким делом?

Тони вышла из сарая. Рядом с биозащитным фургоном остановилась полицейская патрульная машина. Тони ожидала ее появления. В соответствии с планом реагирования на критическую ситуацию, разработанным самой Тони, охрана «Кремля» позвонила в районное полицейское управление в Инверберне и сообщила о «красной» тревоге. И полиция приехала, чтобы выяснить, насколько реальна опасность.

Тони всю свою трудовую жизнь прослужила в полиции – она ушла оттуда два года назад. Большая часть службы прошла у нее удачно – она быстро получала повышения, выступала в средствах массовой информации как образец современного полицейского, и ей сулили стать первой в Шотландии женщиной – главным констеблем. Затем она сцепилась со своим боссом по жгучему вопросу – расизму в полиции. Он утверждал, что расизм в полиции не установлен. А Тони говорила, что офицеры, как правило, скрывают случаи проявления расизма, а значит, он существует. Об их разногласиях узнала газета; Тони не стала отказываться от своего убеждения и вынуждена была подать в отставку.