Читать книгу - "Пирог из горького миндаля - Елена Михалкова"

Бабушка Раиса походила на крупного одутловатого мотылька, который давно позабыл, как летать. Глубоко в ее глазах пряталось чувство тихого недоумения: зачем же я хожу по земле, когда должен делать что-то иное?

Но шла она легко-легко, словно зависая над тропинкой, и так же легко прижала к себе Тишку большими влажными руками.

– Милые мои! Приехали!

Тишка уткнулась носом в бабушкин халат. Господи, как от него сказочно пахло! Наверное, такой запах стоит на кондитерской фабрике по производству лучших в мире лакомств для детей.

– Есть чай и свежая шарлотка.

– Рая, ты не меняешься, – засмеялась мать.

– Я хочу пирог, – пискнула Тишка.

Раиса взяла внучку за руку и не удержалась:

– Яночка, какая ж ты тоненькая! Тебя мама кормит?

Сзади обреченно вздохнула мать. Рано или поздно все задавались вопросом, дают ли бедной крошечке вдоволь еды.

Тишка подняла на бабушку глаза и исполнила любимый, многократно отработанный номер: медленно качнула головой и закусила губу.

– Меня держат в чулане, – страдальчески шепнула она. – Я голодаю. Но ни одна сова не прилетит за мной, и ни одна кошка не пройдет по Тисовой улице, и Дамблдор никогда, никогда не узнает о моем существовании…

У бабушки вытянулось лицо.

– Янина!

Плохо дело. Мать обращалась к ее полному имени с такой интонацией, словно вызывала демонов ада: торжественно и яростно.

– Кто это у нас тут Янина?

Все трое обернулись. Размашисто, крепко впечатывая себя в землю при каждом шаге, к ним шел седобородый мужчина в длинной рубахе и штанах, собранных гармошкой над сапогами.

Тишка бросила взгляд на бабушку и поразилась выражению заячьей робости, преобразившему ее лицо.

– Ну здравствуй, Прохор, – сказала мать, неловко улыбнувшись, и пошла старику навстречу.

Они обнялись, и дед отстранил мать, крепко держа за плечи.

– Мудака-то своего выгнала, я слышал? – хрипловато спросил он.

Мать что-то шепнула и коротко кивнула в сторону дочери. А дед уже возвышался над Тишкой, и пахло от него тиной и крепким куревом.

– Ба! Девка уже взрослая! Сколько тебе, девка?

– Д-двенадцать, – пробормотала Тишка.

– Недокормыш! – пригвоздил дед.

Поглядел на маму, на бабушку Раю и вдруг захохотал, запрокидывая голову и звучно хлопая себя по ляжке:

– Эх и морды у вас, бабье! Селедки на привозе, ну!

Тишке снизу было видно, что борода его похожа на мох, которым затыкают стены – седая, клочковатая, грубая. И лицо тоже грубое, значительное.

– Сейчас чаевничать идем, – словно оправдываясь, сказала бабушка.

И зачастила меленько-меленько в сторону дома, словно ноги у нее были связаны.

Тишку с силой хлопнули по плечу:

– Чего встала? Шагай в дом.

Дед смотрел на нее сверху, улыбался, но взгляд был внимательный и такой, словно Прохор чего-то ждет.

Под этим взглядом Тишке стало не по себе. Она вцепилась в мамину руку.

– Еще на сиське повисни! – прикрикнул дед. – Давай сама иди, никуда мамаша твоя не денется.

Девочка крепче сжала пальцы, но мать уже тянула руку, высвобождала ладонь из сильной хватки дочери, и Тишка непонимающе взглянула на нее. Держаться нельзя? Почему?

– Юрка уже здесь? – Мать пошла к дому, словно забыв про нее, оставив девочку одну осмысливать это мимолетное предательство.

– Три дня как ошивается. Пацана своего привез.

– А Веня?

– Все здесь, и Людка, и девки ее.

В доме пахло пирогами, на шторах цвели избыточно красивые розы, в старой горке тускло и многообещающе сверкали бокалы. Тишка привыкла, что едят на кухне, но их с матерью провели в столовую, где целую стену занимал необъятный старинный буфет, черный и торжественный, будто гроб. По обеим сторонам от него были развешаны блюда с хохломской росписью, каждое размером с ледянку.

– Поклонники дарят, – кивнул дед, заметив взгляд девочки. – Что, красиво?

Тишка немного подумала. Ей не была чужда деликатность, поэтому она сформулировала так:

– Нарядно.

Прохор широко ухмыльнулся.

– Нарядно, значит! Ай молодец!

Тишка не поняла, за что ее похвалили. Бабушка поставила перед ней блюдце с пирогом, придвинула сказочной красоты белоснежную сахарницу с фигуркой снегиря на крышке:

– Кушай, Яночка! Тебе нужно больше есть!

– Не мельтеши! – одернул дед.

И затеял с матерью какой-то непонятный разговор, который Тишка, поглощенная яблочным пирогом, очень быстро перестала слушать.

Бабушка Рая опустилась на край стула, большие влажные руки положила перед собой. Но то и дело вздрагивала и едва заметно склоняла голову, точно ожидая одного ей слышного сигнала к действию.

– Венька с женой неделю назад прибыли, – размеренно говорил дед. – Пашку своего привезли. Дельный пацан…

– Салфетки! – встрепенулась Раиса, перебив мужа.

Тот зыркнул так люто из-под косматых бровей, что Тишка чуть пирогом не подавилась. Бабушка Рая выдвинула один ящик, второй…

Пронзительный визг сотряс комнату.

Мать вскочила, но любопытная Тишка уже стояла рядом с бабушкой и заглядывала в ящик.

Из комода на нее смотрела усатая серая мордочка с двумя бусинками глаз. Настоящими бусинками, пластиковыми, утопленными в сером ворсистом плюше.

За приоткрытой дверью мелькнула чья-то тень, и чутким ухом Тишка расслышала быстрые удаляющиеся шаги. Кто-то стоял в коридоре, следя за их чаепитием, и этот кто-то прямо сейчас убегал прочь, бросив свою игрушечную мышь на растерзание врагам.