Читать книгу - "Праздник подсолнухов - Иори Фудзивара"

— Если человеку с таким даром, как у меня, дать денег, то он от них не то что не избавится, но еще и вернет сторицей. Конечно, при условии, что я действительно обладаю такими способностями.

— Риск, что деньги вернутся сторицей, действительно существует. Однако если человек стопроцентно выигрывает в азартных играх, значит, ему ничего не стоит и специально проиграть. У тебя был необычайный дар. Дар предвидения. И я знаю, что несколько раз ты проигрывал намеренно.

Я изумленно взглянул на него. В его глазах мелькнуло знакомое лукавство. Выходит, Мурабаяси знал правду, но ни словом не обмолвился об этом. До сих пор он ни разу не заводил со мной таких разговоров.

— Азартные игры такая штука, что, если долго ставить, обязательно появится шанс выиграть. Вероятность проигрыша и выигрыша одинакова. Надо просто ждать.

— Так-то оно так. Только мне нужно быстро и наверняка избавиться от этих денег. Выбросить как можно скорее. Не позднее завтрашнего утра. Утренним рейсом я лечу по делам в Италию. Вот специально пришел к тебе сегодня.

— Роскошное предложение, просто нет слов. Только что-то я о таком ни разу не слышал.

Он рассмеялся:

— Я и сам не слышал. Да и никто, наверно, не слышал.

— И какую же игру вы выбрали, чтобы избавиться от денег?

— Баккара, — ответил он, — в ней самые крупные ставки. Пошли на Акасаку.[7]Там есть подпольное казино. И даже не одно, у них там большая конкуренция.

— Я отказываюсь.

— Но почему? Из-за того, что это нелегально?

— Нет. Во-первых, я не знаю правил игры в баккара. Во-вторых, неохота в такое время никуда идти. В-третьих, даже если допустить, что у меня есть нужные способности, мне совсем не хочется становиться орудием в чужих руках.

Мурабаяси повертел в руках пульт от телевизора.

— Ах вот оно что! Тогда слушай. Во-первых, правила игры в баккара элементарны. Представь, что играешь в «Угадайку». Я объясню. Во-вторых, разве по ночам ты иногда не прогуливаешься по Гиндзе? Тебя видели. Какая разница, Гиндза или Акасака, — и тот и другой одинаково оживленные районы, не так ли?

Наконец-то я понял, откуда Мурабаяси так хорошо осведомлен о моей нынешней жизни. Меня видел Иноуэ, директор нашего бюро «Кёби Кикаку», где мы оба раньше работали. Несколько месяцев назад мы случайно столкнулись с Иноуэ ночью на улице. Перекинулись парой фраз, я упомянул о последних событиях своей жизни. Рассказал, что вернулся на Гиндзу, в родительский дом. Если мое личное дело до сих пор лежит в конторе, то этот адрес Мурабаяси мог узнать только от Иноуэ.

Между тем Мурабаяси продолжал:

— Ну а насчет в-третьих… — Тут он выдержал небольшую паузу и произнес всего два слова: — Прошу тебя… — и склонился в легком поклоне.

Я в изумлении уставился на него. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я услышу от Мурабаяси нечто подобное? Или увижу, как он склоняет передо мной голову? Это никак не вязалось с его надменным, заносчивым нравом. А он постарел. Подумать только, этот мужчина, чей чуть дребезжащий, словно надтреснутый колокол, сердитый голос когда-то разносился над огромным офисом, постарел.

Я взглянул на часы. Половина третьего ночи. Еще один день моей бесполезной жизни внезапно обернулся бесполезной и странной историей. Я снова взглянул на Мурабаяси. Написанное сейчас на его лице недовольство подходило ему куда больше.

Зуб заныл с удвоенной силой. Где-то нарушилось зыбкое равновесие. В виске что-то потрескивало. Словно лопалась яичная скорлупа в кипящей воде. Наверное, это все зуб.

Словно со стороны я услышал собственный голос:

— До которого часа работают казино на Акасаке?

— Везде открыто до утра.

— Я не могу гарантировать, что точно проиграю. Но компанию составлю. Мне безразлично, каков будет результат — исчезнут деньги или приумножатся. Меня не интересует их путь.

— По рукам, — ответил он.

В такси Мурабаяси объяснил правила игры в баккара. Они действительно показались мне несложными. Ставить можно на одну из двух позиций: на «игрока» или на «банкира». Услышав эти названия, я заметил, что игра напоминает гольф.

— Точно, — согласился он, — только денежные потоки движутся быстрее, чем в гольфе. Играешь в гольф?

Я покачал головой:

— Вы упомянули суд. Азартные игры не самый подходящий способ исполнить судебное решение, не так ли?

Он красноречиво кивнул на водителя:

— Потом расскажу. Это запутанная история.

Некоторое время мы оба молчали. Боковое стекло было мутным от дождя. Мелкие капли тонкими хвостатыми струйками убегали назад. Лениво наблюдая за их нескончаемым бегом, Мурабаяси пробормотал себе под нос:

— Вот и вчера лило как из ведра. Неужели начался сезон дождей?

— Трудно сказать. Вроде рановато.

Когда мы подъехали к перекрестку Санносита и остановились на красный сигнал светофора, он неожиданно произнес:

— Надо же, только что вспомнил.

— Что?

— Твоя жена умерла как раз перед началом сезона дождей. Выходит, именно в это время?

Я и забыл, что он тоже присутствовал на тех унылых похоронах. Кажется, это была наша с ним последняя встреча. Воспоминания были мутными, как боковое стекло рядом с Мурабаяси. Впереди засияли неоновые огни.

— Не знаю. Уже не помню.