Читать книгу - "Убийство в Вене - Дэниел Сильва"

Венеция

В коридорах и конференц-залах Израильской разведслужбы Ари Шамрон был легендой. Он действительно был ядром службы. Он проникал во дворцы королей, крал тайны тиранов и убивал врагов Израиля собственными руками. Свой величайший подвиг он совершил в дождливую ночь в мае 1960 года, когда, выскочив из машины в убогом пригороде на севере Буэнос-Айреса, захватил Карла Адольфа Эйхманна.

В сентябре 1972 года премьер-министр Голда Меир приказала ему выследить и убить палестинских террористов, которые захватили и убили одиннадцать израильтян на Мюнхенских Олимпийских играх. Габриель, бывший тогда многообещающим студентом в Школе искусств в Иерусалиме, нехотя присоединился к операции Шамрона с подходящим названием «Гнев Господень». По лексикону операции на иврите Габриеля звали Алэ. Имея в руках всего лишь «беретту», он спокойно убил шесть человек.

Карьера Шамрона не была непрерывным взлетом. Были в ней и глубокие долины, и ошибочные прогулки по оперативному пустырю. За ним закрепилась репутация человека, который сначала стреляет, а уж потом волнуется по поводу последствий. Одним из величайших его достоинств был сумасбродный характер. Он вызывал страх как у друзей, так и у врагов. Некоторые политические деятели не могли мириться с его вспыльчивостью. Рабин часто избегал принимать его звонки, опасаясь услышать то, что он скажет. Перес считал его дикарем и отправил в иудейскую пустыню в отставку. Барак, когда служба стала заваливаться, реабилитировал Шамрона и вернул его на службу, чтобы выправить ситуацию.

Официально он был в отставке, и его любимая служба находилась в руках в высшей степени современного технократа «чего изволите» по имени Лев. Но во многих кругах Шамрон всегда оставался Memuneh, самым главным. Нынешний премьер-министр был его давним другом и попутчиком. Он дал Шамрону непонятный титул и достаточно власти, чтобы тот у всех стоял поперек горла. На бульваре Царя Саула были люди, которые клялись, что Лев втайне молится, чтобы Шамрон поскорее умер, и что Шамрон, упрямец Шамрон, благодаря своей стальной воле умудряется оставаться живым, чтобы изводить его.

Сейчас, стоя у окна, Шамрон спокойно изложил Габриелю все, что ему было известно о случившемся в Вене. Накануне вечером в «Рекламациях за период войны и справках» взорвалась бомба. Эли Лавон лежит в глубокой коме в отделении интенсивной терапии венской Общей больницы; шансы на выживание – в лучшем случае один из двух. Его две помощницы – Ревекка Газит и Сара Гринберг – погибли при взрыве. Ответственность взяло на себя ответвление организации бен Ладена «Аль-Кайеда» – какая-то темная группа под названием «Ячейки исламских борцов». Шамрон разговаривал с Габриелем на своем английском с убийственным акцентом. В доме на венецианском канале не разрешалось говорить на иврите.

Кьяра принесла в гостиную кофе и ругелах и села между Габриелем и Шамроном. Из них троих только на Кьяру распространялись дисциплинарные правила службы. Она числилась как bat leveyha,[9]и работа ее состояла в том, чтобы быть любовницей или женой офицера на оперативной работе. Как все сотрудники службы, она была обучена искусству единоборства и умению пользоваться оружием. То, что на выпускном экзамене по стрельбе она получила более высокую оценку, чем Габриель Аллон, служило источником напряжения в службе. Секретные задания, которые ей давали, часто требовали известного интима с партнером, например, ей приходилось проявлять нежность в ресторанах и ночных клубах и делить с ним постель в гостиничных номерах или на конспиративных квартирах. Романтические отношения между офицерами разведки и сопровождающими их агентами официально были запрещены, но Габриель знал, что совместная жизнь и естественный стресс оперативной работы часто побуждают людей сближаться. Однажды у него самого был роман с его bat leveyha в Тунисе. Это была хорошенькая марсельская еврейка по имени Жаклин Делакруа, и роман чуть не разрушил его брак. Когда Кьяра уезжала, Габриель часто представлял себе ее с другим мужчиной. Хоть он и был не из ревнивых, втайне он с нетерпением ждал того дня, когда на бульваре Царя Саула решат, что ей грозит слишком большая опасность на оперативной работе.