Читать книгу - "Человек без лица - Лоренсо Сильва"

Однако этого не произошло. Суетливого вида тонкогубый человек в темном костюме отделился от группы встречающих и неуверенно приблизился.

— Профессор Бартенев?

— Да.

Они говорили по-испански. Жгучий интерес Бартенева к Гватемале и к находкам сооружений майя на всей территории Центральной Америки заставил его изучить испанский, так как значительная часть исследований по иероглифам публиковалась на этом языке.

— Меня зовут Эктор Гонзалес. Я из Национального археологического музея.

— Да, я получил ваше письмо.

Пока они обменивались рукопожатием, Бартенев не мог не заметить, что Гонзалес старается подвести его к группе официальных лиц.

— Это моя жена Елена.

— Очень рад познакомиться с вами, госпожа Бартенева. Прошу вас, в эту дверь, пожалуйста…

Вдруг Бартенев заметил сурового вида солдат с автоматическими винтовками в руках. Он вздрогнул — это напомнило ему Ленинград в худшие годы «холодной войны».

— Что-нибудь не в порядке? Вы что-то еще должны были сообщить, о чем мне следует знать?

— Нет, ничего, — слишком быстро ответил Гонзалес. — Небольшая проблема с вашим размещением. Неувязка с графиком. Ничего серьезного. Сюда, пожалуйста. В эту дверь и по коридору. Поторопитесь, иначе мы опоздаем.

— Опоздаем? — Бартенев потряс головой. Его вместе с женой куда-то быстро вели по коридору. — Куда опоздаем? А наш багаж? И как быть?..

— Не беспокойтесь. Багаж привезут прямо в гостиницу. Вам не надо проходить иммиграционный и таможенный контроль.

Они миновали еще одну дверь и вышли в темноту ночи на парковочную площадку, где ждал черный лимузин, а впереди и позади него стояло по джипу, набитому вооруженными солдатами.

— Я требую, чтобы мне сказали, что происходит, — сказал Бартенев. — Вы в своих письмах утверждали, что я буду здесь желанным гостем. Вместо этого я чувствую себя пленником.

— Профессор Бартенев, вы должны понимать, что в Гватемале неспокойно. Здесь всегда сильны политические брожения. Эти солдаты предназначены для вашей охраны.

— А зачем мне?..

— Садитесь, пожалуйста, в машину, и мы это обсудим.

Когда один из сопровождающих захлопнул дверцу за Бартеневым, его женой, Гонзалесом и двумя чиновниками, Бартенев повторил свой вопрос:

— Почему же все-таки мне нужна охрана?

Эскортируемый джипами лимузин быстро набирал скорость.

— Как я вам уже сказал, все дело в политике. Многие годы Гватемалой управляли правые экстремисты. — Гонзалес бросил тревожный взгляд на сопровождающих, словно опасался, что им может не понравиться его лексикон. — Недавно к власти пришли умеренные. Именно благодаря новому правительству наши страны установили теперь дипломатические отношения. Этим же объясняется и ваше приглашение сюда. Визит русского ученого подчеркивает, что правительство Гватемалы желает развития связей с Россией. Ваша кандидатура была идеальной, так как вы не политический деятель, а область, в которой вы являетесь экспертом, имеет отношение к истории Гватемалы.

— Вы говорите так, словно… — Бартенев запнулся. — Словно работаете не в Национальном археологическом музее, а в правительстве. Как называется династия, которая правила Тикалем?

Гонзалес не ответил.

— В каком веке Тикаль достиг вершины своего могущества?

Гонзалес молчал.

Бартенев саркастически хмыкнул.

— Вам угрожает опасность, — сказал Гонзалес.

— Неужели?

— Правым экстремистам очень не нравится ваш визит, — натянутым тоном заговорил Гонзалес. — Несмотря на крах коммунизма в России, эти люди рассматривают ваш визит как начало подрывного влияния, которое превратит нашу страну в марксистскую. Предыдущее правительство сформировало «отряды смерти» для поддержания своей власти. Эти отряды до сих пор не распущены. Были угрозы расправы с вами.

Бартенев смотрел невидящим взглядом, чувствуя, как его охватывает отчаяние. Жена спросила, что говорит Гонзалес. Благодаря судьбу за то, что она не знает испанского, Бартенев ответил, что кто-то забыл заказать для них номер в гостинице, что их хозяин весьма смущен этим упущением и делает все, чтобы исправить ошибку.

Гонзалесу он сказал, нахмурившись:

— Как прикажете вас понимать? Что мне придется уехать? Ну уж нет! Да, я согласен отправить жену. Но сам я не для того проделал весь этот путь, чтобы уехать, так и не увидев своей мечты. Я слишком стар. Вряд ли мне представится второй такой случай. И я слишком близок к цели, чтобы отступить. Я должен дойти до конца.

— Вас и не просят уехать, — сказал Гонзалес. — По своим политическим последствиям подобный шаг был бы почти равносилен попытке покушения на вашу жизнь.

Бартенев почувствовал, что бледнеет.

Гонзалес продолжал:

— Необходимо лишь соблюдать величайшую осторожность. Быть начеку. Мы просим вас не выходить в город без сопровождения. Ваш отель будет охраняться. Мы организуем вашу поездку в Тикаль как можно скорее. И еще мы просим, чтобы по прошествии какого-то времени — скажем, через день или, самое большее, два — вы под предлогом плохого самочувствия вернулись домой.

— Один день? — Бартеневу стало трудно дышать. — Или даже два? Да вы шутите! После стольких лет ожидания?..

— Профессор Бартенев, нам приходится иметь дело с политическими реальностями.

Политика, подумал Бартенев, и ему захотелось выругаться. Но он, как и Гонзалес, привык иметь дело с такими мерзкими реальностями; мозг его заработал с лихорадочной быстротой, анализируя проблему. Он за пределами России и волен ехать куда угодно — вот что сейчас важно. Древние постройки майя, представляющие значительный интерес, найдены и во многих других местах. Есть, например, город Паленке в Мексике. Это, конечно, не Тикаль. Там нет той эмоциональной и профессиональной привлекательности, которую имеет для него Тикаль, но зато туда легко попасть. И жена сможет туда поехать вместе с ним. Там они будут в безопасности. Не беда, если правительство Гватемалы откажется оплачивать дальнейшие расходы, — ведь у него есть тайный источник средств, о котором он не рассказывал даже жене.

Именно секретность и была частью делового соглашения, которое предложил Бартеневу хорошо одетый светловолосый американец, однажды явившийся к нему в кабинет в Санкт-Петербургском государственном университете. Американец показал ему несколько фотокопий иероглифов майя. На безукоризненном русском языке он спросил Бартенева, сколько тот хотел бы получить за перевод иероглифов и за то, чтобы сохранить это поручение в тайне. «Если иероглифы интересны, я сделаю это бесплатно», — ответил Бартенев, на которого большое впечатление произвело прекрасное знание русского языка, продемонстрированное иностранцем. Но американец настаивал, чтобы Бартенев принял гонорар, который к тому асе поражал своей щедростью — пятьдесят тысяч долларов. «Это в качестве гарантии вашего молчания, — сказал американец. — Часть суммы я обменял на рубли». Он вручил Бартеневу сумму в рублях, эквивалентную десяти тысячам долларов. Остальные деньги, объяснил он, будут положены на счет в швейцарском банке. Не исключено, что в один прекрасный день Бартенев сможет свободно путешествовать, и тогда деньги будет легко получить. Если же нет, то можно будет организовать переброску не слишком больших сумм в Санкт-Петербург с курьерами, сумм, размеры которых не вызовут у властей желания поинтересоваться их источником. После этого визита американец приходил еще дважды, каждый раз с новой порцией иероглифов майя и с предложением такого же гонорара. До сих пор деньги для Бартенева значили меньше, чем захватывающий, хотя и не совсем ясный смысл (вроде зашифрованной загадки), открывавшийся ему в этих письменах.