Читать книгу - "Озеро скорби - Эрин Харт"

Брона была встревожена и напутана — неужели из-за него? Такая мысль его расстроила. Чарли вспомнил застывшее мгновение: ужас в глазах девушки, следы слез на ее лице — только сейчас он понял, что именно они блестели на ее бледных, слегка веснушчатых щеках. Когда они стояли лицом к лицу, смотрел он не на ее глаза, а на бесшумно двигавшиеся губы. Он стал невольно гадать, издает ли она хоть какие-то звуки, когда плачет. Его охватило неистовое желание обнять ее, помочь ей как-то.

Чарли колебался, гадая, нужно ли ему последовать за ней, не желая сходить с того места, где впервые прикоснулся к ней, он застыл на месте будто зачарованный, ослабев от ее взгляда. Затем это чувство прошло, он медленно повернулся и сел на ступеньку лестницы, ведущей на чердак, прокручивая эту сцену в голове, переживая снова и снова неожиданное возбуждение от прикосновения к ней, разбирая в замедленном темпе, как протянул руку, как его рука на мгновение обвила ее талию. Он всего лишь пытался остановить ее, чтобы понять, что случилось. Чарли просто хотел помочь ей. Но как сообщить ей о своем желании? Большинство говорило, что она глухонемая, другие протестовали, что она вовсе не глухая, просто отказывается говорить, упрямая, тронутая. Чарли знал правду; Брона понимала каждое слово, которое ей говорили. А направленные на нее взгляды ни с чем нельзя было спутать. Чарли знал эти взгляды, полные смешанной жалости и презрения, потому что сам встречал их — даже напрашивался на них. Так было легче, чем пытаться приспосабливаться, из чего все равно бы ничего не получилось.

Наверняка Брона знала, что рано или поздно они встретятся на этом пороге. Что, по ее представлению, тогда должно было случиться? Чарли пытался не думать об этом, один в своей узкой постели ночью, испытывая томление, от которого никак нельзя было освободиться. Он не позволял себе думать о том, чтобы прикасаться к Броне с такими намерениями, но иногда Чарли просыпался взмокший от пота, постельное белье было липкое, и он ощущал стыд от того, чего желало его подсознание. Чарли склонил голову и попытался стереть это ощущение из памяти, зная, что его никак не уничтожить — ощущение ее бедра под его ладонью, то, как терлись друг об друга ткани под весом его руки. Это было автоматическое движение, сказал он себе, просто рефлекс. Кто угодно протянул бы руку, чтобы остановить ее.

Чарли поднялся по лестнице на чердак посмотреть, чем Брона там занималась. Он нашел картонный чемодан, лежавший открытым, его содержимое было разбросано вокруг — мужской чемодан, судя по виду. Одежда определенно мужская. Где она нашла это? Наверное, она принесла с собой. Чарли был здесь несколько раз и никогда не находил ничего подобного, но чердак был наполнен коробками проржавевших гвоздей, старыми молочными канистрами, катушками прогнившего упаковочного шпагата. Он опустился на колени и поднял одну из рубашек. Вот чем занималась Брона. Две рубашки были полностью порваны, рукава и туловища разодраны на ленточки. Чего она хотела?

Б стороне валялась куча пожелтевших газетных вырезок, Чарли поднял верхнюю, покрытую плесенью и почти нечитаемую. Это был мутный снимок двух хоккеистов, боровшихся за мяч, один схватил другого за рубашку, ноги их были покрыты грязью, и они яростно стискивали зубы, сосредотачиваясь на мяче. Чарли быстро пролистал другие вырезки; все они касались Лугнабронского хоккейного клуба и команды Оффали. Под вырезками был полиэтиленовый пакет со старыми снимками. Большинство фотографий приклеилось друг к другу, годы и сырость сделали фотоэмульсию липкой. Одна фотография лежала картинкой к полиэтилену и поэтому осталась цела, только немного выцвела по краям. Чарли подошел к дыре в соломенной крыше, чтобы взглянуть на фото при солнечном свете. Молодая женщина задумчиво смотрела в камеру, поправляя юбку на притянутых к груди коленях. Чарли узнал место: это было внизу у этого дома, который тогда был в лучшем состоянии. Фото было слегка не в фокусе, но не настолько размыто, чтобы он не смог узнать в молодой женщине свою мать.

Пока Чарли пытался разобрать выражение лица на фотографии, послышалось еле слышное жужжание. Вдруг сверху прямо на фотографию упала большая липкая капля меда. Он отдернул фото, чтобы не повредить, но было уже слишком поздно, а затем поднял глаза и увидел, как еще одна капля сорвалась с потолка и упала на то же самое место, на растущую кучу кристаллизующейся сладости на полу. Пчелы пробрались под крышу и признали темное закрытое пространство между балками как подходящее для улья. Их придется переселить, а под дырой поставить ведро, пока у него не найдется на это время. Пчелы, не понимая, что это их собственный запас исчезает, будут носить мед обратно по капле зараз и снова терять его.

Чарли опять посмотрел на фотографию, думая, как молодо выглядит его мать, и гадая, можно ли будет убрать клейкие остатки, чтобы не испортить снимок окончательно. Может, у нее и тогда здесь было убежище? Но чемодан был мужской, Чарли был почти уверен в этом. Он чувствовал, как что-то крутится у него в голове, безымянное, неосознанное, мысль, еще не обретшая форму. Он отбросил фотографию в сторону. Об этом надо будет подумать, но потом. Прямо сейчас он должен узнать, была ли здесь Урсула. Если была…

Он опять выругал себя за глупую ошибку, за то, что позволил Урсуле поймать себя за просмотром ее карт. Он вспомнил, как она обошла его и заблокировала дверь, не позволяя ему выйти, пока он не начал трястись и не покрылся потом, и ладони у него снова вспотели. А потом еще вчерашний день, когда она остановила его за трейлером. По крайней мере, он ничего не сказал ей. Она не могла ничего знать.

Чарли присел возле того места, где спрятал вещи, — в нишу около очага. Он положил под камень жестяную коробку из-под печенья, чтобы устроить безопасное место для вещей, которые не хотел потерять в случае ограбления. Кочергой он приподнял камень и обнаружил коробку как раз там, где ей и следовало быть. Он смотрел в нее лишь несколько дней назад, и там, кажется, все было на месте. Он оглядел знакомые предметы — два похожих на ноготь серебряных слитка, четырнадцать бронзовых колец — он посчитал, чтобы удостовериться, что все были на месте, — шесть монет, четыре браслета с расширяющимся подобно трубам концами; кинжал с извилистой скрижалью, выгравированной на позеленевших ножнах. Все лежало именно там, где он и оставил, он был в этом уверен. Чарли огляделся кругом, проверив окна и двери, чтобы посмотреть, не заглянул ли кто в это защищенное пространство.

Теперь он не мог оставить здесь коробку; что, если она нашла ее и просто решила ничего не брать? Но куда он мог ее спрятать? Она, возможно, сейчас наблюдает за тем, что он делает. Он снова попался. У него нет способа узнать наверняка, здесь ли она. Все было в коробке, но, может, она взяла что-то еще, оставленное для него.

Он обыскал стены и окна, ища следы чего-нибудь, что было не на месте. Наконец он увидел пустое пространство на стене, где он повесил рисунки другого пчеловода. Он начал яростно срывать оставшиеся наброски, не обращая внимания на опасно разлетавшиеся и закатывавшиеся под ноги чертежные кнопки.