Читать книгу - "Похоронный марш марионеток - Фрэнк Де Фелитта"

Я снова начал смотреть старые фильмы. В основном черно-белые или ранние цветные. Вы скажете, что я бежал от реальности, — нет, я бежал к иной реальности. Я возвращался в свой мир, мир, четко ограниченный рамкой кадра, мир монтажа, объективов, наплывов, тончайших нюансов киноповествования — всего того, что ускользает от внимания зрителей, но всегда мог уловить я.

А Хичкок был великим мастером, самым великим. Неужели это так трудно понять?

Щелчок… Человек поднялся… Издалека донесся шум спускаемой в туалете воды… Фигура вновь появилась… Человек прослушал записанное… Щелчок… снова пошла запись…

— Посмотрев фильмы Хичкока, я понял, что он создавал иллюзии. Конечно. Я знаю. Все режиссеры создают иллюзии. Но слушайте, черт вас возьми, в его фильмах есть нечто большее, чем видит человеческий глаз. Ваш глаз. Хичкок создавал иллюзию и показывал, как он это делает, но это не умоляло магии его фильмов. Вы можете это понять? Словно фокусник, который вначале показывает, как он будет делать трюк, а потом делает его, и, господи, вы верите, что чертов кролик действительно выскакивает из цилиндра! Это было просто кино, понимаете? И всякий раз это срабатывало. А актеры — это просто глупцы. Домашний скот.[97]Их искаженные страхом лица и дикие, неправдоподобные сюжеты, которые он заставлял их разыгрывать, были нужны ему для нагнетания напряжения, для создания саспенса. И каждый гребаный раз это действовало.

Таково было его видение. Убийство для него было всего лишь шуткой. Потому что сама жизнь — шутка. Я это понял. Вот почему его фильмы комичны и зловещи одновременно.

Я любил рассматривать лица зрителей в темном зале кинотеатра, я видел, как улыбка на них сменялась страхом, и я презирал их за то, что они становились пассивными игрушками в руках режиссера.

Я хотел быть Хичкоком. Я хотел стать режиссером, которым и так был с самого рождения. Я очень этого хотел. А мне приходилось слушать лекции неудавшегося писателя о том, что такое сценарий, хотя я знал это лучше него.

Нет, Хичкок — уникальная для нашего времени сила. Печать его гения лежит на каждом снятом им фильме. Уайлер,[98]Кьюкор,[99]Циннеман[100]— все они хороши, но рядом с Хичкоком они исчезают. Хичкок — это наваждение. Он знает, что смерть — это пустой звук, потому что жизнь со всеми ее амбициями, талантами, надеждами и порывами чувств в конечном счете бессмысленна. Хичкок делает зримой жестокость, которая составляет основу человеческой жизни.

Последовала короткая пауза. Голос невнятно напевал мелодию марша Гуно. Затем она оборвалась смехом — веселым, торжествующим.

— Кстати, хочу вам сказать, нелегко подчинять людей своей воле, заставлять их делать то, что ты хочешь. Актеры с их мелким себялюбием и самолюбованием — дрянной инструмент, но они хотя бы знают сценарий. Чарльз Пирс ни хрена не знал, но оказался великолепен. Я бы даже сказал, он был лучшим. А Хасбрук — безликий представитель мира дельцов. Не думаю, что под конец он показал класс, барахтаясь в грязи и пене, как выброшенный на берег тюлень. В этом не было ни достоинства, ни красоты. А вот девушка, Нэнси Хаммонд, была хороша, очень хороша. Миниатюрная блондиночка, вертлявая, стопроцентная американка — холодная, недоступная, и при этом едва ли не воплощение секса. Я чуть не задохнулся от счастья, когда именно ей выдали ключ от «моего» номера. Хичкоку она бы приглянулась. Идеальная секретарша. Совершенно в его вкусе.[101]