Читать книгу - "Историк - Элизабет Костова"

Когда Элен Росси швырнула книгу — которую, очевидно, считала костью раздора между нами — на обеденный стол, мне показалось, что все кафе должно обратиться в бегство или что сейчас кто-то с криком «Ага!» бросится на нас с ножом. Разумеется, ничего подобного не случилось, а девушка сидела, глядя на меня с ядовитым удовольствием. Могла ли эта женщина, медленно спросил я себя, с ее застарелой обидой и научной вендеттой против Росси пойти на то, чтобы причинить ему вред?

— Мисс Росси, — проговорил я, как мог сдержанно, снимая книгу со стола и укладывая ее заглавием вниз на свой портфель, — ваш рассказ поразителен, и, признаюсь, мне нужно время, чтобы его переварить. Но я должен сказать вам очень важную вещь.

Я сделал глубокий вдох, и еще один…

— Я хорошо знаю профессора Росси. Я уже два года занимаюсь научной работой под его руководством, и мы много часов провели вместе, за работой и разговорами. Я уверен, что если вы… когда вы с ним встретитесь, то убедитесь, что этот человек гораздо лучше и добрее, чем вам представляется.

Она сделала движение, будто хотела заговорить, но я поспешно продолжал:

— Дело в том… Дело в том, что из ваших слов я понял, что вы еще не знаете: профессор Росси — ваш отец — пропал.

Она уставилась на меня, и в ее лице я не уловил ни малейшей скрытой мысли — одно лишь смятение. Значит, новость застала ее врасплох. Сердце у меня немного отпустило.

— Что вы хотите сказать? — резко спросила она.

— Я хочу сказать, что три дня назад, вечером, я говорил с ним, а на следующий день он исчез. Сейчас его ищет полиция. Он исчез, видимо, из своего кабинета и, возможно, был ранен, поскольку на столе остались следы крови.

Я вкратце изложил события того вечера, начав с того, как принес ему странную книгу, но о рассказанной Росси истории промолчал.

Она глядела на меня, недоуменно нахмурившись.

— Вы хотите меня запугать?

— Ничуть. Ничего подобного. Я с тех пор почти не могу ни есть, ни спать.

— А полиция не представляет, куда он девался?

— Насколько мне известно, нет. Она вдруг остро взглянула на меня:

— А вы?

Я помедлил:

— Возможно. Это долгая история, и с каждым часом она становится длиннее.

— Подождите… — Она не сводила с меня испытующего взгляда. — Вчера в библиотеке вы читали какие-то письма и сказали, что они имеют отношение к делам какого-то профессора, который нуждается в помощи. Вы говорили о Росси?

— Да.

— Что за помощь ему нужна? В чем?

— Я не хотел бы вовлекать вас в затруднительное или опасное положение, сообщив то немногое, что знаю сам.

— Вы обещали ответить на мои вопросы, если я отвечу на ваши!

Глаза у нее были не голубые, черные, но в остальном лицо ее в ту минуту было копией лица Росси. Теперь я ясно видел сходство: сухие англо-саксонские черты Росси, оправленные в темную твердую романскую раму. Но, быть может, мысль, что она — его дочь, заставляла меня видеть то, чего не было? И как она могла быть его дочерью, если Росси упорно отрицал, что бывал в Румынии? По крайней мере, он твердо сказал, что не бывал в Снагове. С другой стороны, румынская брошюра среди его бумаг… А девушка прожигала меня взглядом — чего никогда не делал Росси.

— Поздно теперь говорить, что, мол, лучше не спрашивать. Какое отношение имеют те письма к его исчезновению?

— Еще не знаю. Но мне может понадобиться помощь специалиста. Не знаю, что вы обнаружили, работая над своей темой… — снова тот же настороженный взгляд из-под тяжелых век, — но уверен, что Росси до своего исчезновения предвидел какую-то опасность.

Она, видимо, пыталась усвоить новый взгляд на отца, в котором до сих пор видела только противника.

— Опасность? Какую?

И я решился. Росси просил меня не доверять его безумную историю коллегам. И я молчал. Однако сейчас, совершенно неожиданно, у меня появилась возможность заручиться помощью знатока. Девушке уже сейчас известно то, чего мне не узнать и за много месяцев. Возможно, она и не ошибается, утверждая, что знает больше, чем сам Росси. Профессор всегда подчеркивал, как важно обращаться за консультациями к узким специалистам. Что ж, так я и поступлю. И молюсь всем силам добра: простите, если тем я подвергаю ее опасности. А вообще-то, в этом была своеобразная логика: если девушка его дочь, она больше чем кто бы то ни было вправе знать его историю.

— Что такое для вас Дракула?

— Для меня? — Она сдвинула брови. — В главном? Возможность отомстить, пожалуй. Вечная горечь.