Читать книгу - "Тайные врата - Эрик Мейер"

Жан-Филипп Гранье жил на бульваре Курсель перед парком Монсо. Бежевый тесаный камень, высокие окна, тротуар в дорожной грязи. Обычное парижское здание, с виду ничем не отличающееся от соседних.

Входная дверь, видимо, раньше украшавшая какой-то специальный замок, открывалась прямо в гостиную – квадратную комнату, огромную, с потолками как минимум шесть метров. В глубине половину стены занимал камин розового гранита. Но мы пришли в разгар июля, и им, наверное, уже давно не пользовались. Писатель, несомненно, снес потолок, чтобы объединить два этажа и повесить огромную люстру в форме равнобедренного треугольника, основание и высота которого вполне тянули на три метра, хрустальные кисти зазвенели в потоке воздуха, когда мы открыли дверь. На трех стенах висели картины современных художников. Их стиль «без излишеств» контрастировал с огромным количеством различных писем, беспорядочно закрепленных на четвертой стене, наклеенных одно на другое, как раньше делали в провинциальных музеях – или в доме доктора Барнса, знаменитого коллекционера из Филадельфии, куда ты меня однажды затащила, помнишь? Неоновая роза Дэна Флэвина рядом с каракулями Золя – такой стиль. Или нестиль.

Не готика, не барокко, не последний писк моды – декор соответствовал хозяину. Все было просчитано со знанием дела, чтобы успешно завершиться невнятной сумятицей, так похожей на хозяина.

Естественно, я подготовил электронный файл по Гранье, на сей раз иллюстрированный. Пятьдесят лет, но отлично сохранился: прямые волосы, седеющий блондин, разочарованная улыбка и безразличный взгляд. Не особенно красивый, но, несомненно, сексуальный, судя по бесчисленным успехам у женщин («невольным», утверждал он). Гранье постоянно мелькал в хрониках L'Express, Le Point, Marianne и Voici. Чуть не получил «Гонкура» в 1999 и 2002 годах. С утра пораньше его видели за «его» столиком в кафе де Флор, с томиком «Тошноты»,[9] привычно лежащим на тростниковом стуле.

Время от времени он писал в Le Monde статейку-другую против виртуальной реальности или «диснеизации старой Европы». Писатель, несший на своих плечах наследие Камю, Сартра, Арона, Бовуар (и все это на них умещалось), ненавидевший «Код да Винчи» и Голливуд, зато обожавший Кастафьоре,[10] Бекассин[11] и единственную галерею экспериментального искусства в 18-м аррондисмане.[12] Ассистентка записала мне одну из его статей, чтобы послушать в самолете.

Он высмеивал телепередачу, спонсированную «Контролвэр», – литературную хронику, которую ведет Опра Уинфри. «Все равно что во Франции попросить Патрисию Каас вести „Экслибрис“ или „Ночной полет“».[13]

Когда я встретил в аэропорту Катрин, то понял, что об этом сбивающем с толку персонаже она знает столько же, сколько я.

– Интересно, почему он ответил на объявление. Ему принадлежит семейный замок в Солони, вилла на Корсике, его книги хорошо продаются, он наверняка несметно богат…

Катрин тоже провела исследования в Интернете. В бледно-розовом костюме – ты бы сказала «куколка в стиле элеганс» – с маленьким бежевым чемоданом в руке, она напоминала Ким Новак в «Вертиго».

– Добрый день! Жарко, правда? Предупреждаю, у меня нет кондиционера. Ставьте багаж сюда, – приветствовал нас Гранье, указывая на угол, отделенный от большой гостиной шкафом.