Читать книгу - "Снайпер, который любил жареный рис - Чжан Голи"

Молодой человек виновато улыбнулся.

У еще раз просмотрел видео церемонии. Теперь он заметил, что генералы вели группу скорбящих, что человек в инвалидной коляске остался позади, не поднимаясь и не кланяясь, и в конце его вывезли. Ай Ли не поздоровался с ним. Казалось, что старик в коляске просто проезжал мимо и заглянул посмотреть.

Кто же он? Некто важный, если аж два генерала везли его коляску. Какой-нибудь старший офицер на покое?

У скопировал файл на флешку. Пора нанести очередной визит в Министерство обороны, подумал он.

— Если помните, У, я предлагал вам поставить здесь стол. А вы мотаетесь туда-сюда, только топливо жжете.

Сюн, похоже, был в хорошем настроении, поскольку отлично выспался. Он сам сходил на кухню и вернулся с кофе и галетами.

— Садитесь, пожалуйста. Я попытаюсь найти то, что вам нужно.

Но У не сиделось. Времени было в обрез. Несколько минут он мерил шагами комнату, затем спросил охранника, где можно покурить. Надо было бросить уже много лет назад, но стресс постоянно заставлял тянуться за сигаретой.

Сюн вернулся спустя полчаса.

— Сигареткой не угостите?

У пододвинул ему пачку.

Сюн был явно огорчен. Он вытащил из пачки сигарету, закурил и выпустил длинную струю дыма.

— Я бросил одиннадцать лет назад, сейчас так, от случая к случаю. В основном за компанию, если предлагают. Иногда отказ может показаться грубостью. В первый раз сам попросил.

— Давайте дальше.

— Вы без обиняков, как всегда. Оба человека на вашем видео уволились из армии. Генерал-лейтенант Чжи вышел в отставку первым, четыре года назад. Он был слишком стар для повышения, поэтому, конечно, отправился на пенсию. Они с женой переехали в США, у него там сын, преподает химию. Могу связать вас с ним, если хотите. Генерал-майор Лин был начальником разведчиков морской пехоты, умер три года назад, погребен на военном кладбище. Что касается старика в каталке, боюсь, мы не можем узнать его со спины. Вы уверены, что он военный?

У кивнул. Сюн вторично затянулся сигаретой, раздавил ее в пепельнице и продолжил:

— Я показывал ваши фотографии трем генералам и четырем старшим офицерам. Возможно, он слишком стар, поэтому они никогда не пересекались.

У вздохнул.

— Это связано с делами Го и Цю? Министерские начальники спят и видят, как бы закруглиться с этими делами. Затянутые дела плохо выглядят.

У сменил тему.

— Я слежу за новостями, похоже, вы на месте не сидите. Американцы согласны продать вам что-нибудь?

— Они не хотят продавать то, что мы хотим купить. Придется по-прежнему довольствоваться малым.

Положение У не позволяло ему распространяться дальше, и нужно было заехать еще в два места. В полицию звонила жена Го и жаловалась на угрозы, поступающие ей по телефону.

Они встретились в парке. Ее сыновья были дома, и У согласился, что обсуждение убийства их покойного отца в их присутствии — идея не слишком блестящая.

— Это не была угроза как таковая, — сказала, побледнев, вдова Го. — Говорил мужчина, велел, чтобы я не волновалась, что Вэйчжун был мне верен и обо мне и моих сыновьях позаботятся. Но желательно, чтобы я больше не обращалась к вам.

У насторожился. Он знал, что это означает.

— Они уточнили, каким образом о вас позаботятся?

Вдова достала коричневый конверт. У заглянул в него: пачка американских сотенных банкнот.

— Здесь сто тысяч, оставлены в нашем почтовом ящике. Он потом еще позвонил: проверить, получила ли я их, и сказал, что это мальчикам на учебу.

— Может быть, это собрали его коллеги?

— Нет, я знала всех его коллег. Никакой похоронный подарок не был ни в долларах, ни анонимным.

— Какой-нибудь друг, предпочитающий не светиться?

— Не знаю. Я думала, что знала его, пока не пересчитала эти деньги. Откуда они и что он скрывал от меня? И продолжать ли мне разговаривать с вами?

Кто-то, чью личность У еще не установил, пытался закрыть дверь, которая нужна была У открытой.

У попрощался с вдовой, посоветовав ей использовать деньги — в конце концов, они не краденые. По крайней мере, не она их украла. И безопасности ради пусть не звонит ему, за исключением чрезвычайных ситуаций.

И назад, в кафе Чжу Ли. Папаша обедал внутри. Всю жизнь в компании бандитов и авантюристов, и вот теперь он сидит, окруженный вниманием почтительной дочери.

— Садитесь, инспектор, закажите говядину в соусе из красного вина. И бутылочку красного к нему. Угощаю.

— Ах, что вы, как можно!

Старик опасливо покосился в сторону кухни и понизил голос:

— Дает мне жидкие помои трижды в день. Ну, допустим, давление у меня высокое, сахар высокий. Но какой смысл в жизни, если поесть не можешь по-человечески?

И У повиновался.

— Учти, если мой отец получит хотя бы полкусочка говядины, я тебя на порог больше не пущу! — сказала Чжу Ли, принимая заказ.

Никто не знает отца лучше, чем дочь.

У взял быка за рога:

— Не могли бы вы устроить мне встречу с кем-нибудь из «Семьи»?

Отец Чжу Ли отложил палочки.

— Ты пил чай с четырьмя самыми важными криминальными авторитетами Тайваня. Ты что, не понял намека?

— Я признателен вам за заботу, но мне нужно раскрыть дело.

Теперь палочки были направлены У прямо в лицо.

— Известно ли тебе, почему мы называем палочки для еды «куайцзы»? Банды, знаешь ли, не возникают на ровном месте, не начинают ни с того ни с сего убивать людей. Всё это уходит корнями в историю. Во времена династии Мин север Китая страдал от засухи. Ценой больших затрат был восстановлен Великий канал[20], чтобы доставлять воду и зерно на север, в Пекин. Одних правительственных судов было десять тысяч. Подумай, сколько на них человек команды!

У не вполне понимал, к чему этот урок истории.

— И вот со временем члены экипажей сбились в шайку. Сегодня мы назвали бы их бандой, но это было что-то типа подпольного профсоюза. Канал течет с севера на юг, а товары нужно доставлять с юга на север. Если ветер дул не в том направлении и вода в канале убывала, этим людям приходилось браться за канаты и тащить за собой суда, идя по берегу. Каторжный труд, и когда кто-то умирал, его заворачивали в циновку из травы и хоронили на месте. И если твоя судьба в руках таких богов, ты становишься суеверным, стараешься избегать всего неприятного. Так вот, в древности для палочек использовали иероглиф «чжу» 箸，звучащий как иероглиф «чжу» в слове 停住 一 «стой». Но если останавливается лодка, останавливается и