Читать книгу - "Последний ребенок - Джон Харт"

– Ни малейшего шанса.

Хант кивнул.

– Хорошо, Майк. Спасибо за помощь.

Проводник щелкнул языком, и дворняга последовала за ним.

Ничего. Они остались с пустыми руками. Ханту вспомнился Джонни Мерримон с рассказом о девочке, которую нашли в Колорадо и которая провела целый год в подвальной нише с матрасом, помойным ведром и свечкой. Отвращение стало новым органом в животе, и чем больше он думал об этом, тем сильнее раздражался этот орган. Оказавшись на месте того полицейского, который первым нашел девочку, что бы он сделал в первую очередь? Поднял ее с грязного матраса и всадил все шесть пуль в рожу ублюдку? Смог бы, позабыв о семнадцати годах службы, взять и просто спустить курок?

Может быть.

И даже очень.

Некоторое время Хант наблюдал за тем, как Трентон Мур закрепляет тела в фургоне. Выглядел судмедэксперт примерно так же, как чувствовал себя Хант: посеревшим и усталым. Когда он снова поднялся на крыльцо, от него пахнуло запахом кофе и формальдегида, типичным запахом морга.

– Извини, что так быстро подбросил этих двоих, – сказал детектив.

Мур отмахнулся.

– Я все равно собирался тебе позвонить. Готов предварительный отчет по Дэвиду Уилсону.

– Оперативно.

– Что я могу сказать? Люблю свою работу.

Хант отошел в угол крыльца, подальше от двери и ступенек. Мур потянулся за ним.

– Рассказывай.

– Он был еще жив, когда упал с моста. Показания мальчика и мои выводы в этом отношении совпадают. Большинство явных повреждений ты видел сам. Сломанная нога, сломанная рука, многочисленные трещины. Все подробности будут приведены в итоговом отчете. Далее. Многочисленные ссадины от контакта с бетоном и камнями. Трещина глазной впадины с левой стороны. Семь сломанных ребер, тоже с левой стороны. Массивное повреждение внутренних органов. Внутреннее кровотечение. Пробитое легкое. Так вот, ничто из перечисленного его не убило.

– Объясни.

– Я обнаружил большой ушиб на горле. – Место ушиба, над ключицей, Мур показал на собственном горле. – Пострадали гортань и пищевод. Дыхательный путь подвергся воздействию значительного веса, что привело к полной его закупорке. – Судмедэксперт помолчал. – Так что, детектив, он задохнулся.

– Но Джонни оставил его еще живым. Дышащим и способным говорить.

– Ушиб на горле оставил след. Крайне неясный, заметный лишь под увеличением. Ни для снятия гипсового слепка, ни для сравнения с чем-то он не годится, но тем не менее определенно присутствует.

– След?

Мур болезненно скривился.

– След подошвы.

Хант ощутил холодок на потной шее.

– Кто-то наступил ему на горло. Наступил и стоял, пока Уилсон не умер.

* * *

Отчет Мура сказался на утреннем настроении Ханта. В деле зазвучала нота злобности, особой, ледяной жестокости, в которой проступало что-то личное.

Выбитый из колеи и сердитый, Хант вернулся в дом. Тела унесли, но черный рассвет только прибавил темных красок. В двадцать пять минут седьмого зазвонил телефон. Хант узнал номер – звонил сын – и поежился. Дел навалилось столько, что он и думать о нем забыл.

– Привет, Аллен.

– Ты не пришел.

Хант снова вышел на крыльцо. Посмотрел в серое небо, представил лицо сына.

– Знаю. Извини.

– На завтрак придешь?

Чувство вины только усилилось. Сын старался сделать как лучше, поправить отношения.

– Не могу.

Молчание. Потом…

– Ну конечно.

Хант сжал телефон. Сын ускользал, а он совершенно не представлял, что делать.

– Насчет прошлого вечера…

– Да.

– Я бы тебя не ударил.

Вздох и… связь оборвалась. Черт. Хант опустил телефон в карман и перевел взгляд на зевак. Сейчас они с мрачным интересом смотрели на фургон с телами. Все, кроме одного. Старик в грязной рубашке стоял на рельсах, придерживая одной рукой рваные штаны. Дряблые нижние веки покраснели, левая рука с зажатой в ней сырой сигаретой заметно дрожала. Несколько секунд он смотрел на Ханта, потом поманил скрюченными пальцами.

– Джон. – Йокам высунул голову. – Я сейчас вернусь. – Хант кивнул в сторону старика.

– Поддержка требуется?

– Отвали.

Подняться по песчаной насыпи к рельсам оказалось не так-то просто. Под багровым носом любителя выпить вился дымок, и Хант, подойдя ближе, заметил, что паралич затронул не только руку, но и бо́льшую часть тела. Ростом под шесть футов, с поникшими плечами и слегка кренясь вправо, как будто одна нога у него была короче другой, старик протянул руку. Седые волосы трепал ветер, а голос, когда он заговорил, вызвал у детектива ассоциацию с крекером.

– Можно доллар?

Хант посмотрел на руку. На обратной стороне ладони проступала размытая татуировка.

– Как насчет пятерки?

Старик сам вытащил банкноту из бумажника, сунул себе в карман и, облизав бледные, почти бескровные губы, зыркнул глазами вниз по насыпи с другой стороны рельсов. Проследив за его взглядом, Хант увидел рваный кусок зеленого брезента, засунутый под куст кудзу и почти невидимый. Увидел кучку пустых банок и круг почерневшей земли. Старик был бездомным.

Внезапно в глазах бродяги полыхнул страх. Тревога и напряжение прорубили на впавших щеках новые складки.

– Всё в порядке, – сказал Хант. – Никаких проблем. – Он достал еще одну бумажку. Старик закудахтал, голова его затряслась, в груди захрипело, а закончилось все сухим, надсадным кашлем. Что-то буро-коричневое ударило в сияющий рельс. Хант повернулся и увидел разбросанные под насыпью бутылки. Из-под дешевого вина, пивные на сорок унций^[21], и большие, объемом в пинту^[22], от недорогого бурбона.

– Видели, что здесь произошло? – спросил Хант, указывая на дом.

Взгляд у старика ушел в сторону, в глазах мелькнул страх. Он отвернулся, но детектив схватил за тонкую, как тростинка, руку и, не повышая голоса, сказал:

– Сэр, вы сами меня позвали. Помните?

Старик переступил с ноги на ногу. Кончики его скрюченных пальцев пожелтели от никотина.

– А… а… Ей нравилось разгуливать голой. – Он показал на окно ванной. – Смеялась надо мной. – Левый глаз у него дернулся. – Гребаная шлюха.

– Вы говорите о Ронде Джеффрис? – осторожно спросил Хант.

Подбородок у старика затрясся, но вопроса он, кажется, так и не понял.