Читать книгу - "Зонтик для террориста - Иори Фудзивара"

Пятьсот танка…

— И о чем она писала?

— Я в этих танка плохо разбираюсь. Я ходила в школу за границей, для меня японская поэзия — все равно что шифр. К тому же я подробно их не читала. Времени совсем не было.

— А еще что-нибудь нашла?

— Больше ничего. Ни дневников, ни записных книжек, ни еженедельников. Еженедельник у нее, наверное, был, но она, скорее всего, взяла его с собой, когда пошла в парк. Я и у сыщика спросила. Но он сказал, что среди вещей, обнаруженных в парке, его пока не нашли. Сейчас они изучают, что сгорело во время взрыва, что разлетелось на части. Наверное, он не врал. Если бы они что-нибудь нашли, то должны были бы обратиться ко мне.

— Пожалуй. Даже записок по работе, каких-нибудь пометок — ничего не нашла?

— Рабочее расписание — этим занималась мамина секретарша. Я сегодня утром обратилась к ней. Позвонила ей в офис. Короче говоря, никто не знает про ту субботу. Секретарь сказала, что ее уже расспрашивала полиция. Ничего странного. Мама, похоже, четко разделяла работу и личные дела.

Я подумал о возрасте Токо. Двадцать один год. Нетрудно забыть. Для девушки своих лет она принимала весьма трезвые и взвешенные решения. Я не давал ей никаких подсказок, а она сама хорошо представляла, чем ей нужно заняться.

— Значит, рукописи со стихами сейчас у тебя?

— Да. Я положила их в сумку и принесла домой. Полиция не знает. Я им не сказала. Хочешь почитать?

Я спросил, прежде чем ответить:

— Тело мамы вернули?

— Да, — ответила она. — Сегодня рано утром. И по совету полиции мы сразу же отвезли его в крематорий. Фрагменты костей и пепел уже собрали.[60]Так мы поняли, что часть тела отсутствует. Полицейские предупредили, что восстановление тел погибших при взрыве имеет свои пределы. Но как можно говорить такое родственникам? Представляешь?

Она держалась спокойно, но чувствовалось: в глубине души она рвет и мечет. Я хорошо представлял, как выглядят не восстановленные тела погибших при взрыве. Но, наверное, она забыла. Не мне было напоминать. Видимо, в полиции ей дали разумный совет. Но я не мог ей такого сказать.

— Значит, сегодня во время заупокойной службы будут прощаться уже с прахом?

— Да. Начнется в семь. Мне пора возвращаться к деду. Но, скорее всего, я смогу как-нибудь улизнуть оттуда.

— Лучше не надо.

— Почему?

— Это будет выглядеть подозрительно. Наверняка полиции там будет хоть отбавляй. У них привычка такая. Лучше не отходи никуда от праха матери. А погребение завтра?

— Да. Забыла сказать. Церемонию прощания перенесли на следующую субботу. Все равно уже кремировали, и со стороны деда очень много желающих прийти. Так что сегодня вечером — много дел, но завтра рано утром я успею вернуться к себе.

— Тогда позвоню тебе завтра.

— А если я до этого захочу связаться с тобой, что мне делать? Где ты поселился?

— В городе. Но телефона у меня нет.

— Неужели в городе есть такие места, в которых нет телефонов?

— Есть. Хотя от твоей реальности они отдалены на несколько световых лет, там тихо и мирно.

— Все равно не скажешь, даже если попрошу, да? — Она замолчала, но вскоре произнесла: — Тогда запомни этот номер. Прямой телефон в мою комнату у деда в доме. Если захочешь поговорить со мной сегодня, звони туда. Когда закончится церемония, я постараюсь никуда не уходить из комнаты.

Я задумался, запоминая ее номер, но она прервала мои раздумья:

— Между прочим, я не только отвечала на вопросы сыщиков, но смогла и из них кое-что вытянуть.

— Правда? И что они тебе сказали?

— Помнишь, ты говорил о маленькой девочке? Которая играет на скрипке. Маю Миядзака, дочка начальника отдела безопасности. Она получила золотую медаль на музыкальном конкурсе, который проводила какая-то газета. Хотя всего лишь первоклашка. В группе младших школьников. Говорят, она на самом деле вундеркинд.

— Да, — опять хмыкнул я.

— Подожди, еще не все. Травма у нее не тяжелая, но она вроде бы частично потеряла память. Не помнит, что было в день взрыва. Так что полиции пока не удалось ничего у нее разузнать.

Потрясающе. Чтобы выведать у полицейских такую информацию, надо обладать недюжинным мастерством. Они специалисты по тому, как расспросить человека, записать и проанализировать, что он сказал. Пусть иногда они ошибаются в своем анализе, все равно они профессионалы. Но где это видано, чтобы сам следователь выдал хотя бы часть необнародованных фактов?! Об этом даже журналистам не удалось ничего разнюхать.

— Ничего себе, — сказал я. — Я и забыл, что у тебя талант убеждать людей. Как ты смогла это выведать? Говорила, что имеешь право знать как добропорядочная гражданка своей страны? Или строила глазки молодому сыщику?

Она проигнорировала мои слова:

— Обычно сами они не осознают себя слугами народа. А разговаривая со мной, наверное, вспомнили о своей функции. Я просто болтала с ними о том, что вызывает сочувствие у добропорядочных граждан. Только подумайте, пострадали совсем маленькие дети. Шрамы от ран могут остаться у них на всю жизнь. Но девочку ранило не так сильно, и все равно жаль ее, бедняжку. И во время разговора тот следователь, что постарше, любезно все рассказал мне.

На мгновение в моем сознании промелькнула картина взрыва. Были там и дети. Я вспомнил маленькую скрипачку. Мне захотелось с ней поговорить. Но она сейчас отгорожена толстыми стенами.

— Кто из следователей рассказал тебе про девочку? — спросил я.

— Он дал мне визитку. Инспектор Синто, начальник первого отдела расследований Управления полиции. Начальник отдела — большая шишка?

— Очень даже. Поражаюсь, как тебе удалось.

На сбор информации пущены небывалые силы.

Вероятно, это связано с постом, который занимает ее дед.

— Кстати, — сказал я, — извини за неожиданную просьбу. Я бы хотел сегодня остаться у тебя. Ты мне позволишь?

Похоже, она ничуть не удивилась, ответила спокойно:

— Хочешь поскорее прочитать мамины стихи, да?

— Да.

Мне невмоготу было ждать до завтра, когда она вернется домой. Такая поэзия, как танка, иногда может открыть душу пишущего больше, чем дневниковые записи. По крайней мере, насколько я знаю.

— Хорошо, — непринужденно ответила она. — Я оставлю их в комнате. А ты приходи. Договорились?

— Да, если получится.

Даже если полиция следит за ее передвижениями, вряд ли они установят слежку за пустой квартирой.