Читать книгу - "Орбита смерти - Крис Хэдфилд"

старту. У Лоры все сжималось внутри, когда вдруг докладывали о проблемах, но трудности удавалось преодолеть, и она расслаблялась. Вот Чад Миллер доложил, что готов, и вступил новый голос:

– «Аполлон-18», говорит руководитель смены. Команда, готовившая запуск, желает вам удачи. В добрый путь.

Она бросила взгляд на часы, сердце заколотилось. Четыре минуты до старта. Аппаратура для нескольких экспериментов, разработанных при ее участии, находится на борту; она также помогала при подготовке экипажа. Лора сфокусировала объектив камеры на ракете, вдавила кнопку спуска затвора и сделала снимок. Пальцем нашарила кнопку протяжки пленки.

Давай, детка, мы, ученые, ждем! Пора вам, инженерам, сделать свою работу. Помогите оторвать эту невероятную дурынду от земли!

* * *

F-1, двигатели «Сатурна-5», развивали невиданную доселе мощь. Пять этих зверей залегли в ожидании внизу ракеты, словно в анабиоз ушли: кровеносные сосуды осушены, сердца и желудки пусты. Изголодались, ждут топлива и искры, которая пробудит их к жизни.

За десять минут до старта открылись три клапана: первые порции керосина и жидкого кислорода хлынули из баков высоко наверху. Их потенциальная взрывная мощь ожидала смешивания, и теперь достаточно было открыть один клапан, чтобы едва контролируемый вихрь вознес эту массивную громаду вверх, прочь от Земли.

Люк понимал, что топливные магистрали открылись; он эту последовательность назубок выучил. Гигантский дракон внизу пробуждается. Люк задумался над своими ощущениями перед стартом. Я не боюсь, отметил он. Хорошо. Либо получится, либо нет. Он чувствовал… готовность.

Движение справа отвлекло. Это Майкл болтал левым коленом вверх-вниз, неосознанно высвобождая скопившиеся эмоции. Люк порадовался, что у него оба колена закреплены в неподвижности.

Он посмотрел на часы. Одна минута до старта. Шестьдесят тик-так, и начнется большая игра. Он наблюдал, как тянется Чад к кнопке и нажатием на нее выравнивает гироскопы, чтобы перед стартом ракета получила нужную ориентацию для точного управления. Последнее действие, которое требуется от экипажа перед запуском.

Люк перевернул страницу летного задания и коснулся большим пальцем верхней строчки таблицы. Чаду с Майклом предстоит наблюдать за аппаратурой и индикаторами, а ему – за высотой и скоростью. В таблице все одиннадцать минут тридцать девять секунд подробно расписаны. Когда его палец сползет в самый низ, они окажутся на высоте девяноста трех миль и будут лететь со скоростью 25 599 футов за секунду. 17 500 миль в час. Пять миль в секунду.

22

Стартовая площадка 39А, Космический центр имени Кеннеди

Завести самый мощный в мире двигатель не так просто. Уходит на это примерно девять секунд – время, за которое спринтер на Олимпиаде пробежит сто ярдов. Время, за которое можно ботинок зашнуровать.

Самые опасные девять секунд всего полета.

Расход топлива на отрыв «Сатурна-5» от стартовой площадки колоссален: три тысячи четыреста галлонов ежесекундно. Топливные насосы приходится оснащать собственными турбоагрегатами, чтобы они крутились с достаточной скоростью. Пять двигателей закачивали керосин и кислород в камеры сгорания, где компоненты топлива должны были смешаться, вспыхнуть и отправить вовне двенадцатифутовую выхлопную струю с адской температурой – три тысячи двести градусов по шкале Цельсия и мощностью – сто шестьдесят миллионов лошадиных сил.

Глаза команды были прикованы к панели контроля двигательной установки, а обратный отсчет времени таймером шел уже на секунды.

– Минус десять. Минус девять. Начинаем процесс зажигания.

Четыре фейерверка полыхнули внутри каждого двигателя: два, чтобы раскрутился турбонасос, и два, чтобы дожечь все примесные горючие газы, которые могли задержаться в сопле.

– Шесть. Пять. Четыре…

Открылись два огромных клапана, и с высоты через крутящийся насос в недра ракеты хлынул из бака жидкий кислород; вырываясь из широкого сопла, он пенился под собственным напором, точно белый водопад. Открылись два клапана поменьше, поставляя кислород и керосин турбоагрегатам, раскручивающим насосы до максимальной скорости. Давление в основных топливопроводах рывком подскочило до трехсот восьмидесяти фунтов на квадратный дюйм.

Достигнуты необходимые для запуска ракеты условия. Оставалось подлить пирофорный воспламенитель.

Два маленьких диска лопнули под напором топлива, и в богатые кислородом камеры сгорания попала смесь триэтилбора с триэтилалюминием. Эти жидкости воспламенились при контакте с топливом, сыграв в последний момент роль свечи зажигания.

– Три, два…

Первым запустился средний двигатель, а за ним в быстром темпе четыре остальных; если бы все пять запускались одновременно, ракету и стартовый стол бы разнесло на куски. Открылись еще два крупных клапана, и в разбухающий мальстрем хлынула новая порция керосина под высоким давлением.

Люк ощутил спиной пробежавшую вибрацию и услышал зародившееся тремя сотнями футов ниже глухое ворчание. В симуляции такого не было! Он бросил взгляд влево, туда, куда были устремлены глаза Чада. Пять индикаторов работы двигателей первой ступени засветились, подтверждая выход на полную тягу.

– Один. Ноль. И старт. У нас старт. Семь часов тридцать две минуты по времени Восточного побережья.

Высвободилась адская мощь, создавшая тягу в семьсот тонн на пяти двигателях – достаточную, чтобы оторвать от земли вертикально массу в семь миллионов фунтов. Самая тяжелая атлетика в мире.

Последние кабели, подключенные к ракете, отсоединились. Четыре тяжелых рычага-фиксатора, прижимавших основание ракеты к стартовому столу, издали облегченное пневматическое шипение и разошлись в стороны.

«Сатурн-5» получил свободу.

Взгляд Чада пронесся по приборной панели, проверяя, все ли в порядке. Маленький прямоугольный индикатор с надписью «ВЗЛЕТ» был подсвечен, Чад ощущал движение корабля, цифровой таймер отсчитывал время в будущее.

– Прямой отсчет, Хьюстон.

Началась миссия «Аполлон-18».

* * *

У отца Илариона отвисала челюсть. На маленьком экране он наблюдал события, крайне далекие от его повседневной жизни, но мощь и опасность чувствовались буквально физиологически.

Когда пошел обратный отсчет последних тридцати секунд до запуска, монах схватил Александра за руку и крепко сжал. Когда комментатор отсчитал последние десять секунд, хватка Илариона стала еще сильнее, затряслась вся рука, и тут пламя двигателей заполнило экран, а ракета с мучительной неспешностью оторвалась от стартовой площадки.

– Слава Богу! – воскликнул Иларион с нескрываемым восхищением. Он не сводил глаз с мерцающей картинки, но слов комментатора НАСА не понимал. – Все в порядке, Александр, да? Все в порядке по-прежнему?

– Да, отец, ракета работает превосходно. Астронавты отправились в путешествие всей жизни. – Он высвободил руку из хватки иеромонаха и потряс занемевшими пальцами.

Двое молча смотрели трансляцию. Телеэкран озарял диковинным синим светом иконы на голых оштукатуренных стенах, а изображение ракеты уменьшилось до колеблющегося огонька в небе.

* * *

– Программа тангажа и крена, Хьюстон.

Трое членов экипажа напряженно созерцали показания аппаратуры. Ракета удалилась от стартовой башни и повернула, перемещаясь вдоль Восточного побережья, точность ее полета можно было наблюдать по движению черно-белого шара гироскопического