Читать книгу - "Темная лощина - Джон Коннолли"

На следующее утро я проснулся рано и постарался привести себя в порядок перед поездкой в Бангор. Приятели продолжали спать. Я решил направиться к Дубовому Холму, намереваясь остановиться на набережной, чтобы запастись наличными, перед тем как отправиться на север. Но когда я тронулся, то поехал вниз по Старой окружной дороге на Блэк-Пойнт, мимо небольшой кулинарии, пока не выбрался на Ферри-роуд. Слева от меня протянулась площадка для гольфа, справа мелькали летние загородные дома, а впереди была та самая парковка, где погибли в перестрелке люди... Дождь смыл следы, но обрывки ленты, огораживающей место преступления, по-прежнему развевались на ветру, порывами налетавшем с моря.

Пока я стоял там, вглядываясь в пейзаж перед собой, сзади подкатил автомобиль: патрульная машина с полицейским, скоре всего, резервистом из Скарборо — таковых призвали, чтобы отгонять зевак и туристов, создававших ажиотаж с тех пор, как начались убийства.

— У вас все в порядке? — спросил полицейский, выходя из машины.

— Да. Так, смотрю. Я живу повыше, на Весенней улице.

Он смерил меня взглядом и кивнул.

— Теперь я вас узнал. Извините, сэр, но после того, что случилось, нам приходится быть настороже.

Я собрался уходить, но, похоже, ему хотелось поговорить. Он был молод, явно моложе меня — мягкие серьезные глаза, волосы светло-соломенного цвета.

— Странное дело, — заметил он. — Обычно здесь все довольно-таки мирно.

— Вы из здешних?

Он покачал головой:

— Нет, сэр. Из Флинта, штат Мичиган. Я переехал на восток относительно недавно. Начал здесь с чистого листа. Самый удачный шаг в моей жизни.

— Да... Ну, это место не всегда было таким мирным. Мои предки жили здесь с середины семнадцатого столетия: переселились сюда спустя двадцать лет после основания Скарборо, в 1632 или 1633 году. Тогда вся эта местность называлась Блэк-Пойнт. Поселение дважды опустошалось набегами индейцев. В 1677 году ванабаки пару раз нападали на английский форт. Сорок солдат-англичан и дюжина их сторонников-индейцев из миссионерской протестантской деревни в Натике, под Бостоном, погибли только во время второго нападения. Всего в десяти минутах езды от того места, где мы сейчас стоим; был пруд Избиения: там в 1713 году во время нападения индейцев нашли свою смерть Ричард Хануэлл и с ним еще девятнадцать человек...

Сейчас, глядя на это местечко, с его загородными домами и яхт-клубом, заповедником птиц и вежливыми полицейскими, трудно представить, что когда-то оно было местом жестоких схваток. Здесь под землей — кровь, пласт за пластом, как отметины на скале, погрузившейся в море сотни миллионов лет назад. Иногда я чувствую, что в некоторых местах прямо-таки витают воспоминания: у домов, у городов, у гор — у всего есть свои призраки прошлого; иногда эти места действуют подобно магниту: притягивают несчастья, жестокость, словно магнит железо. Согласно поверьям, если где-то когда-то пролилась кровь, весьма вероятно, что она прольется там снова. И в общем-то нет ничего странного в том, что восемь человек умерли здесь такой жуткой смертью.

Вернувшись домой, я поджарил несколько английских оладий, сварил кофе и быстренько позавтракал на кухне, пока Луис и Эйнджел принимали душ и одевались.

Накануне вечером мы решили, что Луис останется дома. Может быть, он осмотрится в Портленде, поищет какие-нибудь знаки, говорящие о присутствии в городе Абеля и Стритча. Ну, а в случае, если что-то произойдет, он позвонит мне на мобильный и сообщит.

Портленд находится в ста двадцати пяти милях к северу от Бангора, если ехать по шоссе И-95. Пока мы ехали, Эйнджел нетерпеливо перебирал мою коллекцию кассет; прослушивал по одной-две песни — и отбрасывал кассеты на заднее сидение. The Gourds out of Austin, Jim White, Doc Watson — все они оказались в одной куче, и машина стала похожа на ночной музыкальный магазинчик. Я поставил кассету, и мягкие печальные аккорды «I will drive slowly...» заполнили машину.

— Что это такое? — спросил Эйнджел.

— Альтернативное кантри, — ответил я.

— Это когда твой грузовик заводится, жена возвращается, и собака воскресает из мертвых! — заржал он.

— Слышал бы тебя Вилли Нельсон, он бы тебе всыпал.

— Тот самый Вилли Нельсон, которого однажды собственная жена связала простыней и отколотила ручкой швабры? Могу поспорить, что уделаю его, если он только попробует ко мне пристать...

Вскоре мы переключились на обсуждение местных новостей, передаваемых PBS. Там что-то говорили об инспекторе деревообрабатывающей компании, который, похоже, пропал где-то на севере, но я не особенно прислушивался.

В Уотервилле мы сделали остановку, поели супа и выпили кофе. В ожидании счета Эйнджел играл с хлебным мякишем. Что-то крутилось у него в голове, не давало ему покоя. И немного погодя он заговорил об этом:

— Помнишь, я спрашивал тебя о Рэйчел — тогда, в Нью-Йорке?

— Помню.

— Ты не горел желанием говорить об этом.

— И сейчас не горю.

— А может быть, следовало бы?

Возникла пауза. Я прикинул, когда Луис и Эйнджел успели обсудить мои отношения с Рейчел, и понял, что эта тема могла возникать у них неоднократно. Я немного расслабился.

— Она не хочет меня видеть.

Эйнджел поджал губы:

— И как ты к этому относишься?

— Объяснить? А ты потом не выставишь мне счет с почасовой оплатой?

Он бросил в меня шариком из хлебного мякиша:

— Просто ответь на вопрос.

— Не очень хорошо, откровенно говоря. Но мне и кроме этого есть о чем подумать.

Эйнджел быстро взглянул на меня и сразу опустил глаза.

— Ты знаешь, она как-то звонила. Спрашивала, как у тебя дела.

— Она звонила тебе? Как ей удалось достать твой номер телефона?

— Мы же есть в телефонном справочнике.

— Ничего подобного!

— Ну, наверное, мы когда-то давали ей номер.

— Очень любезно с вашей стороны... — Я вздохнул, провел ладонями по лицу. — Не знаю, Эйнджел. — Все так закрутилось, перепуталось. Уж и не знаю, готов ли я? И потом, я пугаю ее. Ведь это она оттолкнула меня, ты помнишь?

— Не требуется больших усилий, чтобы тебя оттолкнуть.

Принесли счет. Я положил на стол десятку и еще какую-то мелочь поверх купюры.