Читать книгу - "Я возьму твою дочь - Сабина Тислер"

– С чего ты взяла?

Яна знала, что этот вопрос звучит глупо и лишь подчеркивает ее неуверенность, но ничего лучшего ей в голову не пришло.

– Он сидел там с парой бездомных бродяг, и они пускали бутылку шнапса по кругу. Должна тебе сказать, выглядел он ужасно. Я определенно не ошиблась, Яна. – Она сделала многозначительную паузу, как будто хотела подчеркнуть то, что только что сказала, и спросила: – Он что, делает фотосессию о бродягах?

– А когда это было? – холодно спросила Яна.

– В половине первого. Я была у подруги, она живет на Германнплатц. И когда я иду домой, то всегда прохожу мимо Хазенхайде.

– В половине первого? – переспросила Яна. – Нет, в полпервого Йонатан был дома. И фотосессию он тоже не делает. Ты ошиблась!

– Ну, тогда я очень рада! – По тону Сандры было слышно, что она не поверила ни одному ее слову. – А то я уже начала беспокоиться.

– Очень мило, что ты позвонила, – ответила Яна сладко-лживым голосом, – но мне пора идти, начинается урок.

– Пока, дорогая, – ответила Санда подчеркнуто дружелюбно, – увидимся в понедельник в одиннадцать.

– Да, в понедельник в одиннадцать. – Яна положила трубку и зло прошипела: – Вот коза!

Йонатан молча вышел из дома около девяти вечера.

Яна подождала до полуночи, села в машину и уехала.

Сразу же за Германнплатц она поставила машину под каштаном, на котором сейчас, в марте, еще не было листьев. Она надела свою самую теплую зимнюю куртку, тем не менее ей было холодно. Датчик температуры в машине показывал плюс два градуса. Моросил мелкий дождь.

Яна сжимала в кармане куртки перцовый спрей, и указательный палец ее правой руки лежал в специальном рифленом углублении распылителя, чтобы в любой момент можно было нажать на кнопку. Она всегда боялась этого места, даже после обеда, днем, когда в парке было много народу.

Она со страхом озиралась по сторонам. Сумку с кредитными карточками и документами она на всякий случай оставила дома: нарваться на полицейский патруль без паспорта и водительского удостоверения казалось ей меньшим риском. Она только захватила несколько мелких купюр, которые готова была без сопротивления всунуть в руку каждому, кому взбредет в голову напасть на нее.

Яна дрожа шла вдоль Хазенхайде. Где-то в парке группа пьяных молодых людей громко орала песни. Она мысленно помолилась, чтобы подростки не заметили ее и не начали приставать.

В левом кармане куртки у Яны был карманный фонарик, который пока что не был нужен, уличного освещения вполне хватало.

В принципе, она хотела, чтобы этот «шприц с ядом» – Сандра – ошиблась, но теперь надеялась, что быстро найдет Йонатана, чтобы наконец прекратить поиски. Время от времени случалось, что женщины в этом парке подвергались насилию, бывали даже случаи убийства.

Яна старалась не думать об этом, но это ей плохо удавалось.

Она отошла от машины уже метров на двести и с каждым шагом чувствовала себя все более беззащитной. Она остановилась и задумалась, не лучше ли вернуться к машине І и поехать вдоль парка, ведь если то, что сказала Сандра, бьшо правдой, то группа бездомных бродяг была вчера на площадке, которая хорошо просматривается с улицы.

Именно тогда, когда Яна приняла решение вернуться к машине, она услышала голоса и пошла дальше.

И сразу же за детской площадкой увидела Йонатана. Правда, со спины, но она сразу его узнала.

Яна не могла поверить своим глазам.

Она глубоко вздохнула, набираясь мужества, и направилась к ним. Трое каких-то мужчин смотрели на нее остекленевшими, налитыми кровью глазами. Йонатан сидел, скрестив ноги, на промерзшей земле и пил шнапс прямо из горлышка. Похоже, он не замечал холода.

Когда Яна тронула его за плечо, он вздрогнул, обернулся и уставился на нее.

В первый момент, казалось, он ее не узнал. Потом страх исчез из его глаз, он молча отвернулся и сделал еще глоток из бутылки.

Оттого, что она видит его таким, у Яны разрывалось сердце.

– Пожалуйста, Йонатан, пожалуйста, поедем домой!

Один из бродяг захихикал.

Йонатан молчал.

– Пожалуйста! – умоляла она.

Если между ними осталась хоть искорка любви, он пойдет с ней.

Яна ждала. Прошло несколько бесконечно долгих минут.

Потом Йонатан с трудом поднялся – его руки и ноги окоченели, и он едва мог передвигаться – и взял свое одеяло. Полиэтиленовый пакет он оставил. Яна не видела, что там внутри. Полупустую бутылку шнапса он отдал бродягам.

– Бывайте, – сказал он и приложил руку к воображаемой фуражке. – Пока.

Никто ему не ответил, потому что никто не ожидал, что он вернется. Один из бродяг захихикал еще громче.

Они молча пошли к машине.

Теперь, когда она знала, где он проводил ночи, Яна, открыв входную дверь, смотрела на свой дом совершенно другими глазами.

Коридор с лампой в форме уличного фонаря, которая давала яркий, но теплый свет. Огромное зеркало с золотым ободком между дверями в кухню и в гостиную – единственное зеркало в доме, где можно было увидеть себя в полный рост. Она вспомнила, как перед премьерой они подолгу простаивали перед ним, чтобы оценить свой внешний вид, как строили гримасы, смеялись, целовались и в конце концов садились в такси, уже ожидавшее перед домом. Это зеркало было частью их маленькой родины, их родного дома, и, когда она смотрела на него, в ней просыпались тысячи воспоминаний об Йонатане. Когда он еще был Йонатаном…

В гостиной он сразу же сел за стол, чего обычно не делал. Они, собственно, пользовались этим столом только тогда, когда у них были гости или не хотелось есть в кухне. У Йонатана было любимое кресло перед телевизором, рядом с ним – лампа и маленький журнальный столик, на котором лежали газеты, справочники, альбомы и глянцевые журналы.

Ей нравилось смотреть, как он устраивался в этом кресле и читал, как вставал, уходил в кухню и возвращался с бокалом красного вина, чтобы, сдвинув газеты и журналы в сторону, с трудом пристроить его на столике. Зачастую бокал опрокидывался, газеты и журналы намокали, книгам тоже доставалось, Йонатан ругался и обвинял во всем стол, но никогда – себя самого. Яна быстро вытирала вино с паркета и каждый раз мысленно говорила «спасибо» за то, что на этом месте нет ковра.

Сейчас ее муж предпочитал парк и общество бродяг своему любимому креслу и хорошему красному вину.

Он сидел за столом, подперев подбородок руками, и вид у него был потерянный.

Она села напротив и задумалась, любит ли его до сих пор. Она хорошо помнила то время, когда он был мужчиной, который просто фонтанировал идеями и предпринимательской инициативой, который был расположен к шуткам, с которым она пережила незабываемые мгновения любви… И который был фантастически прекрасным отцом. Он был человеком, который превращал в деньги все, за что ни брался, потому что был единственным в своем роде и никто не годился ему даже в подметки. Этого мужчину она любила.