Читать книгу - "Год Людоеда. Игры олигархов - Петр Кожевников"

Осмотревшись, мальчик сообразил, что это сквозное помещение представляет собой и кухню: около небольшого окна стояла газовая плита, все конфорки которой зажжены. Потолок и стены черные, много паутины и тараканов, которые совершенно не стеснялись присутствия людей. Обстановку составляли допотопные холодильник, буфет, стол и две табуретки. Вся мебель была изгрызена, а на буфете сидели две пушистые кошки, которые, очевидно, находили здесь укрытие от собак.

— Тебе сейчас надо поесть и лечь спать! Мыться здесь нельзя! Мать моет в ванне животных, а они уличные, и никто не знает их болезней! Заразишься — потом никакими антибиотиками не вылечишься! — Борис кричал срывающимся голосом, пытаясь перекрыть собачий гам. — Ты меня слышишь? Я тебя покормлю и уложу, — тебе надо хорошо выспаться!

— Я не засну! — закричал в ответ Олег. — Я не хочу спать! Я днем никогда не сплю!

— Не придумывай! После такого кошмара надо прийти в себя, а это лучше всего во сне! — Борис порылся в карманах и извлек упаковку с таблетками. Собаки тотчас метнулись за рукой Следова, ожидая найти в ней какое-нибудь лакомство. Молодой человек замахал руками: — Кыш, звери! Вот, Федор Данилович сказал давать тебе перед сном по пол-таблетки! Сейчас поешь, примешь лекарство, и я тебя уложу!

Борис подошел к холодильнику, отодвинул дверцу, которая, оказывается, была сорвана с петель, достал с полки закопченную алюминиевую кастрюлю и поставил ее на плиту.

— Сейчас суп разогрею, покушаем и — спать! — снова скомандовал Следов, а Ревень подумал: что его брат так старается уложить его в постель, — может, он, вроде Носорога, тащится от малолеток? А кто ж тогда нормальный человек, если собственный брат такой? Может, все люди такие и есть, только притворяются, чтобы не позориться или в тюрягу не загреметь?

— Мальчики, вы моего Бореньку на улице не видели? — Виктория подкатила к плите и неуверенно посмотрела на Бориса и Олега. — Я его попросила почту посмотреть, а он, наверное, опять побежал на качели. Все думает про себя, что еще маленький, не наигрался! Нет, не видели?

— Да вот же он, тетя Вика! — Ревень обеими руками указал на сводного брата. — Вы его чего, уже забыли?

— Да не обращай внимания! Я же тебе сказал, мама иногда все путает. — Борис начал убирать со стола собачьи игрушки, поводки, какие-то лекарства. Здесь же он нашел засаленную ученическую тетрадь и торжественно предъявил ее брату. — Она, кстати, отличные стихи про животных пишет. Мама, можно я прочту? Одно.

— Прочти, сынок, если нравится, — согласилась женщина. — Может, и пареньку понравится. Он, кстати, откуда, из Дворца пионеров?

— Да нету, мама, никакого Дворца пионеров! Я тебе уже об этом сколько раз говорил! — Следов перелистывал тетрадь в поисках симпатичного ему стихотворения. — Теперь сеть только ДДТ — Дома детского творчества. Ладно, читаю:

В море инстинктов и запахов,

В мире сарделечных грез

С печалью в глазах каре-лаковых

Живет мой воспитанный пес.

Не лает на кошек и дворников,

Не рвет поводок из руки,

А в сытых глазах закормленных

Бездонное море тоски.

Олег старался слушать внимательно, но глаза его захлопывались сами собой, голова падала, он начинал куда-то улетать, но встряхивал головой и возвращался в свою новую семью, где было очень много собак и слишком сильно все ими провоняло.

— Ну как? — спросил, борясь с одышкой, Борис. — Настоящие стихи?

— Здоровско! Мне нравится, — тяжело проговорил Ревень. — Особенно про глаза.

— Ой, да ты совсем спишь! Вот, возьми. Это респиратор! — Следов протянул брату какой-то намордник на резинках. — Наденешь на лицо, а то ты с непривычки от этой вони задохнешься! Я и то на ночь надеваю! Иди сюда, вот пода ложись и спи, а потом решим, что нам дальше делать. Ребятки, а вы мне Бореньку позовете с улицы? — ласково, заглядывая братьям в глаза, спросила Виктория, проезжая мимо них в своем кресле. — У меня, к сожалению, все окна во двор, — я его даже увидеть не могу.

— Нет, не позовем: он на каникулы в пионерлагерь уехал, — ответил Борис, раскладывая брату постель. — Простыни чистые, я сам стирал.

Собаки успокоились и разлеглись по своим местам. С высокого буфета за ними внимательно наблюдали несколько кошек.

— Боря, а Петьку Бросова когда вылечат? — спросил Олег, укладываясь на предложенную братом кровать. — Ты говорил, у него ничего страшного?

— Видишь, его в нашу больницу не взяли, потому что он ребенок, а наша больница — только для взрослых, — начал объяснять Следов. — Но Федор Данилович о нем позаботится. У него, знаешь, где только нет знакомых, потому что человек хороший. Я его даже через ФСБ проверял: все чисто, ни с какой мафией не связан и сам не негодяй и не маньяк, как многие, которых к детям тянет. Они ж специально и устраиваются в детские учреждения, чтобы свои темные дела там творить. Да ты и сам уже должен об этом знать! Конечно, кому что: одни деньги и еду у детей воруют, другие детей в рабство продают. Да это во всем мире так! Я уж и не знаю, как со всем этим бороться! Вот мы с тобой завтра в тюрьму на экскурсию пойдем, так ты увидишь, сколько их там таких сидит за решеткой. Ну не то что именно увидишь, — я просто не так выразился, — я тебе сам про них все объясню, чтобы ты никогда в ловушку к этим злодеям не попался!

Борис взглянул на своего слушателя, — тот уже крепко спал. Виктория внимательно изучала какие-то квитанции или собачьи рецепты и почти беззвучно что-то шептала, иногда отвлекаясь на докучающих ей своими знаками внимания животных.

— Вот и ты меня не слушаешь, а еще брат, — улыбнулся Следов. — Да ладно, я шучу. Я знаю, что ты очень устал и очень много пережил. Спи, брат, а я пойду, хоть собак по очереди выведу, а то они тут в четырех стенах совсем взбесятся и нас всех съедят! Отца жалко. Даже не увидел его, пока он жив был. Но зато хоть брата нашел, и он с нами будет. Вот здорово!