Читать книгу - "8-е признание - Максин Паэтро"

Дело обстояло плохо.

Время школьных уроков уже истекло, а значит, наступила худшая пора для погони на высоких скоростях, опасной для меня и Конклина и потенциально смертельной для других водителей и пешеходов.

Я включила сирену и проблесковый маячок. Уоллис опережал нас секунд на тридцать, и разрыв все увеличивался — он определенно не собирался замедляться, что бы или кто бы ни попался ему на пути.

— Не могу различить его номер, — сказала я диспетчеру. Мы почти догнали его, когда вдруг раздался резкий скрежет металла и панические автомобильные гудки, после чего мы увидели перевернувшийся мини-вэн.

Уоллис сдал немного назад и резко рванул дальше, объехав завалившуюся машину, пересек две полосы дороги, попутно задев припаркованный универсал. Он до упора выжал педаль газа и, оставляя на асфальте следы от протекторов, умчался прочь отлежавшего посередине Маркет-стрит на боку мини-вэна.

Я сообщила о столкновении и попросила срочно прислать на место аварии «скорую». Когда мы проезжали мимо завалившейся машины, из кабины на проезжую часть выполз водитель и попытался нас остановить. Его лоб был в крови.

Но мы не могли остановиться. Я кляла этого сукина сына Уоллиса на чем свет стоит, а Конклин тем временем вел нашу машину к пересечению Маркет-стрит и Кастро.

Теперь я разглядела номер машины и продиктовала его диспетчеру:

— Фокстрот, Чарли, девятка, тройка, один, Европа — направляется к Портола.

Улица Портола была весьма извилистой, и мы проехали все эти повороты на скорости восемьдесят километров, «камаро» их проехала еще быстрее. Машины перед нами выскакивали на обочину, а велосипедисты прижимались к домам.

Мы все еще преследовали Уоллиса в одиночку.

— Диспетчер! Есть погибшие?

— Только пострадавшие, сержант. Где вы сейчас находитесь?

Я сообщила Кэм, что мы движемся по бульвару Твин-Пикс, находящемуся на вершине небольшого холма в центре города. Мы разогнали подростков, целовавшихся под нашей главной радиовышкой, установленной на холме. Теперь мне пришлось вцепиться в приборную панель, а Конклин закричал: «Вот ублюдок!» — и помчался по опасной дорожке с боковым ограждением в полметра, словно озверевший водитель-самоубийца.

Мы нагоняли Уоллиса, когда он начал скоростной спуск в направлении Клайтона. Петляние по крутому склону вызывало у меня приступ тошноты. Я сжимала микрофон рации так крепко, что в пластике остались следы от ногтей.

Я снова сообщила о нашем местоположении: мы направлялись в Аппер-Хай — квартал тюдоровских и викторианских домов с высаженными вдоль улицы деревьями, заселенный преимущественно молодыми преуспевающими семьями.

Перед лобовым стеклом неожиданно возникла женщина с ребенком и собакой.

— Не-ет! — закричала я, а Конклин нажал на гудок и вдарил по тормозам. Нас занесло вбок, колеса перелетели через край тротуара, и мы снова оказались на проезжей части, в то время как наша сирена визжала, словно раненая баныпа. Я оглянулась назад — тел на дороге не было, но мое сердце продолжало отбивать сумасшедший ритм. Останемся ли мы живы после такой езды «с ветерком»? Погибнут ли из-за нас сегодня люди?

— Куда этот придурок нас ведет? — спросила я.

— В ад. Он ведет нас в ад, — ответил Конклин.

Он знал?

Думаю, да. Каким-то образом, может, инстинктивно, Конклин понял, куда направляется Генри Уоллес.

Мне понадобилась минута, чтобы понять все самой.