Читать книгу - "Декстер в деле - Джеффри Линдсей"

— Обсудим с мамой, ладно? Посмотрим, что она скажет.

Дойч широко улыбнулся:

— Отлично! А пока не тушуйся! Давай скорей вливайся к нам!

Он кивнул мне на прощание и принялся созывать свои войска.

Коди покачал головой и что-то прошептал.

— Что?

— Вливайся, — повторил он.

— Это просто такое выражение, — объяснил я.

Он поднял на меня глаза и заявил:

— Дурацкое.

Дойч обошел всю комнату, взывая к тишине и собирая малышей. Пора и Коди начинать вливаться… или хотя бы ногой пощупать воду. Я встал со стула и протянул руку:

— Идем. Все получится.

Коди, кажется, сомневался, но все же встал, покосившись на стайку мальчишек, что обступили Дойча. Он выпрямился в струнку, сделал глубокий вдох и зашагал к остальным.

Я наблюдал. Коди осторожно протиснулся сквозь толпу, отыскал себе место и застыл там, одинокий и очень храбрый.

Непросто будет… и ему, и мне. Надо вписаться в компанию, с которой у него нет ничего общего. Волчонок попытается вырастить овечью шкуру и научиться блеять. Но стоит ему лишь раз завыть на луну, и игра окончена.

А я? Мне оставалось только наблюдать и, может быть, иногда подсказывать. Я сам прошел сходный этап и до сих пор не забыл ужасную боль осознания, что все это — для остальных, не для меня, что я никогда не прочувствую такие вещи, как веселье, дружба, ощущение причастности…

Я помнил кошмарную неуклюжесть своих первых попыток заговорить с другими — легко, естественно, уместно, с правильно изображенными эмоциями. Мелочь — умение смеяться, а получается неуместно, нелогично…

Коди предстоит пройти через постыдное осознание того, что он иной и никогда не будет, как все остальные, а затем научиться изображать обратное. А ведь это только начало, первый легкий шаг по Пути Гарри. Затем все будет усложняться, запутываться, делаться болезненнее по мере встраивания, вбивания себя в придуманную жизнь. Сплошная фальшь, от и до. Лишь краткие, желанные (и ах какие редкие) мгновения острейшей словно лезвие реальности. Я собирался передать все это Коди — маленькому растерянному созданию, ребенку, застывшему рядом с другими детьми и напряженно высматривающему хоть какой-то намек на свою причастность к этим другим — причастность, которой никогда не случится.

Есть ли у меня право толкать его в эту мучительную мясорубку лишь потому, что я сам прошел через то же самое? Если начистоту, в последнее время мне это не слишком-то помогало. Путь Гарри, некогда ясный, чистый и умный, внезапно вывел не туда.

Дебора, единственный в целом мире способный понять меня человек, сомневалась, что это правильно, сомневалась даже в том, что это правда! И вот теперь сестра лежит в реанимации, а я ношусь по городу и режу невиновных.

Неужели я хочу того же для Коди?

Я наблюдал, как мальчишка принимает присягу, но ответов на свои вопросы в тексте клятвы не услышал. В итоге после встречи скаутов домой приплелся чрезвычайно задумчивый Декстер, за которым проследовал растерянный и несколько обиженный Коди.

Рита встречала нас в дверях.

— Как прошло? — спросила она у Коди.

— Нормально, — ответил он, хотя на лице его было написано совсем другое.

— Все хорошо, — поддержал я чуть более убедительно. — А будет еще лучше!

— Без вариантов, — тихо буркнул Коди.

Рита переводила взгляд с него на меня и обратно.

— Я не думаю… ты… Коди, ты пойдешь еще?

Коди оглянулся на меня, в глазах его сверкнуло маленькое острое лезвие.

— Пойду, — пообещал он матери.

— Замечательно! — с облегчением воскликнула Рита. — Ведь правда это… я же знала, что пойдешь, я знала!

— Наверняка пойдет, — поддержал я. В кармане зачирикал мобильник. — Да?

— Она очнулась, — уведомил меня Чатски. — И заговорила.

— Сейчас приеду.