Читать книгу - "Мой стокгольмский синдром - Бекки Чейз"

Я расхохоталась, а он продолжал веселиться и наигранно меня утешать:

– Не ревнуй, могу и тебя осчастливить. Не лезть же тебе в монтажку без аванса.

Мы долго шутливо пикировались, обсуждая его возможных любовниц, но из этой импровизированной словесной схватки я вышла с твердым убеждением, что Паталог черпает информацию как‑то иначе. Женщины – материал ненадежный и болтливый. Убедившись, что я выпила таблетку, мой бдительный врач наконец меня оставил. С головой накрывшись одеялом, я подводила итоги прошедшего дня и составляла план действий на следующий. Паталог грозился продержать меня в лазарете целую неделю, но мы оба знали, что лучше не затягивать. Я чувствовала себя гораздо лучше: кашель прошел, температура не поднималась выше нормы. Завтра я поставлю Паталога перед фактом: пора возвращаться в трейлер. От насморка еще никто не умирал, а антибиотики можно пить не только в лазарете. Зная одержимость Паталога идеей заполучить диски, я не сомневалась – он меня отпустит. Надежда выбраться из лагеря была крепка, как никогда, и я заснула, пребывая в уверенности, что скоро об охоте мне будут напоминать лишь редкие ночные кошмары.

Разбудил меня звук, от которого внутри все болезненно сжалось, – выла сирена. Я застонала, зажав уши ладонями, и уткнулась в подушку. От вчерашнего бодрого настроя не осталось и следа.

– Сегодня они рановато, – из‑за перегородки появился Паталог с прозрачным пакетом, набитым одноразовыми шприцами.

Он все‑таки решил разобрать беспорядок в прихожей.

– Ты тоже, – я села, свесив ноги с кровати. – Не спалось?

Сирена затихла.

– Я всегда встаю рано, – Паталог неопределенно пожал плечами и засунул пакет в шкаф.

За окном едва рассвело. Представив, как измотанные и невыспавшиеся обитатели барака, спотыкаясь и падая, бегут в утренних сумерках по лесу, я поежилась.

Паталог привычно протянул мне градусник и заварил липовый чай. Если я и ждала удобного момента, чтобы обсудить уход, он наступил, но я почему‑то тянула. Надеюсь, не из‑за того, что мне спокойнее в лазарете. Без Джейсона я могла быть собой. Шутить, улыбаться, да просто разговаривать, в конце концов. Ужаснувшись собственной слабости, я решительно отодвинула чашку. Нельзя прятаться от страхов всю жизнь – так ее может не хватить на действительно ценные вещи. Мысленно сформулировав все аргументы, я попыталась было их озвучить, но мне помешала рация.

– Паталог, прием, – серьезный голос Сатира глухо прозвучал в полупустом лазарете. – Ты мне нужен у входа в квадрат три один. С носилками.

Я испуганно вскочила с кровати:

– Такое раньше случалось?

– Не суетись, – отмахнулся Паталог, скручивая носилки и взваливая на плечо. – Кого‑то из егерей зацепило. Пострадай охотник – Сандра бы уже истерила с вызовом транспорта в город.

Паталог ушел, а я принялась нервно нарезать круги по лазарету и выглядывать в окна, чувствуя, как внизу живота появляется холодок страха: вдруг Джейсон ранен? Проклиная собственное непостоянство, я присела на уголок кровати. Еще несколько минут назад я не хотела возвращаться в трейлер к Джейсону. А теперь переживала, что он мог пострадать.

Дверь лазарета распахнулась: Сатир открыл ее пинком, втаскивая за собой носилки. Я кинулась к перегородке и вздохнула с облегчением: ранили Священника. Смачно матерясь, он делал попытки сесть. Паталог его удерживал. Вместе с Сатиром они переложили Священника с носилок на соседнюю кровать. Пока я рассматривала рваную рану на бедре егеря, Паталог натянул хирургические перчатки и кинул упаковку мне:

– Ты тоже надень, поможешь, если что.

– Медсестру себе завел? – усмехнулся Сатир, пока я дрожащими пальцами доставала перчатки.

– Артерия не задета, это хорошо, – игнорируя издевку, продолжал Паталог.

Он взял одноразовый шприц из пакета в шкафу и, пошарив в холодильнике, вытащил небольшой пузырек. Пока он прокалывал крышку, я пыталась восстановить в памяти свои незначительные познания в медицине:

– Нужна иголка?

– И нить, – кивнул Паталог, указывая на пластиковый раздвижной контейнер на шкафу: – Все там, доставай.

Он подошел к Священнику, но тот удержал протянутую к нему руку со шприцем:

– Не вздумай меня вырубить!

– Это обезболивающее, параноик! – выругался Паталог, высвобождая запястье.

Пока он делал укол и обрабатывал рану, я крутилась рядом, подавая по его команде то ножницы, то бутылку со спиртом. Насмешливые взгляды Сатира, которые он то и дело бросал на мои голые ноги, я сознательно игнорировала.

– Как его угораздило? – поинтересовался Паталог, пока его пациент то и дело пытался подняться и мешал срезать с себя разорванные джинсы.

– Две крысы отличились, – Сатир поморщился и нехотя продолжил: – Сделали заточки и на Олдмена кинулись. Священник еле успел его закрыть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – И где они только их достали? – присвистнул Паталог, доставая из контейнера лоток, бросая в него иглу и щедро плеснув на нее спиртом.

Я распечатала упаковку с нитью.

– Кусок трубы свинтили в туалете, – раздраженно хмыкнул Сатир. – Снова! Говорил же: надо пластиковую поставить или гибкий шланг.

Я наклонила голову, пряча улыбку: мои призывы к действию все‑таки не прошли даром. Пока Паталог накладывал швы, Священник, на которого уже подействовало обезболивающее, отвлекся наконец от собственной раны и тоже начал пялиться на мои ноги. Я ретировалась к шкафу и накинула халат. За моей спиной Сатир продолжал делиться подробностями стычки. Охоту приостановили, поэтому уходить он не спешил. Священник иногда вклинивался в рассказ, снабжая его ядреными матерными комментариями, от которых мои щеки то и дело краснели.

– Как Олдмен? – поинтересовался Паталог, делая очередной стежок. – Не сильно разнервничался на старости лет?

– Он бывший военный, – фыркнул Сатир. – И не такое видел. Ему даже понравилось – обещал проставиться.

Когда охоту возобновили и Сатир наконец удалился, я обошла кровать и осторожно посмотрела на сброшенные возле нее куртку Священника и обрезки джинсов. Проследив за моим взглядом, Паталог кивнул и продолжил зашивать рану. Священник был слишком занят собой, комментируя каждое движение иглы, и не думал оборачиваться. Я медленно присела и потянулась к его одежде. В куртке нашлась лишь пачка сигарет, а с джинсами повезло чуть больше – в заднем кармане обнаружился смятый посадочный талон «Тайских авиалиний» на рейс из Бангкока. Негусто, но хотя бы что‑то. Привет, Шейн Ферроуз. Будем знакомы. Решив, что Священник точно не хватится талона, я спрятала его под подушку. Паталог, боковым зрением наблюдавший за моими манипуляциями, едва заметно улыбнулся.