Читать книгу - "Пасифик-Хайтс - Пол Харпер"

Кроллу такого прежде делать не приходилось. Какая разница. Промах есть промах — допустил ошибку, и вот уже запахло срывом. Но если отступление от правил поможет спасти положение, то лучше вернуться и довести дело до конца.

В полтретьего ночи тупик Ламбет-Корт выглядел еще более отвратительно, чем в теплый, душный полдень. Тишину нарушал только шум падающих капель. Ночная сырость обретала осязаемую форму в вонючей, скользкой жиже, покрывавшей камни мостовой и отзывавшейся хлюпаньем под ногами. Досадуя на промозглую погоду, Кролл напоследок еще раз отругал себя. Откуда взялись сомнения? Ведь он, как положено, воспользовался стетоскопом.

Однако такое и раньше случалось — в Кабуле, Пешаваре. Все думают, что допрашиваемый уже готов, стоят вокруг, курят, точат лясы, не обращая внимания на труп, а чертов мертвяк вдруг начинает кашлять, оживать.

Ничего, не впервой.

Ночная мгла в переулке наваливалась, душила. Кролл вынул из кармана небольшой светодиодный фонарик и спрятал его в ладони. Света, вытекавшего между пальцами, хватало, чтобы различить в темноте дверной проем. Коридор заканчивался лестницей на второй этаж, ступени пропитала затхлость обманутых надежд, витавшая здесь не один десяток лет.

Никого. Даже если кто и попадется навстречу, то, увидев незнакомца в коридоре, отведет взгляд или вовсе отвернется к стене — такое здесь место.

Кролл нашел нужную дверь, натянул пару резиновых хирургических перчаток и вставил отмычку.

На секунду опять шевельнулось дурное предчувствие, но он решительно шагнул в комнату, прикрыв за собой дверь.

Ничего не видно. Он опять зажег фонарик, выпустив из ладони тонкую полоску света. Вот она, Трейси. Согнулась, уткнувшись лбом в собственные колени, длинные черные волосы покрывали голые ноги, словно их закутали платком от холода.

Вот и хорошо. Тогда какого черта ему пригрезилось, что труп мог очнуться? Идея оказалась навязчивой, и он потащился проверять. Вот черт! Колдовские мысли Лоры Ча заползали в голову, подобно нематодам, проникающим в череп мертвеца через рот и выедающим мозг изнутри.

Но ведь все должно быть наоборот! Это он планировал забраться в ее мозги и постепенно внедрять в них нужные мысли, пока Лора окончательно не сломается. Это он хозяин положения, а не она. Что за чертовщина, чья психическая магия заставила его прийти сюда и пялится на эту дохлую обезьяну?

Он уселся за обеденный столик, угрюмо глядя на Трейси Ли.

Разум сменил декорации: Кролл вдруг вспомнил своего первого «клиента» в Пешаваре.

В коридоре послышались и тут же стихли шаги. Кролл насторожился. Шаги возобновились, нарушая безбрежную тишину, теперь удаляясь.

Кролл допрашивал агента пакистанской разведки, который долго жил в Нью-Йорке и отменно говорил по-английски. Обнаружилось, что по какой-то идиотской причине агент обращался в Нью-Йорке к психоаналитику. Нью-йоркские коллеги Кролла проникли в офис аналитика, сняли копию с рабочих записей и прислали ему в Пешавар.

Пакистанец работал на две стороны или даже на три, а может быть, просто сбрендил — Кролл так и не понял. От агента не было абсолютно никакого проку, и его решили пустить в расход. Кролл вмешался, уговорил отдать агента ему, пообещав, что тот свое в итоге получит, но только не сразу. Коллеги лишь пожали плечами.

Работа с пакистанцем продолжалась несколько месяцев. По запискам психоаналитика Кролл изучил все навязчивые представления, страхи и ужасы агента. Субъекта преследовали воспоминания о его жертвах, инцесте в семье, трудном детстве. Кроллу открылась картина сознания, измученного чувством вины, витавшего в мире фантазий и в то же время охваченного безысходностью — вся подноготная, типичные наносы гаденьких тайных пороков, которые люди всегда предполагают в других, но никогда не признают за собой.

Кролл вылепил из мешанины, почерпнутой из записок аналитика, подборку ужасов и несколько месяцев кормил парня его собственными кошмарами. Кролл до такой степени отравил и запутал его разум, что мог с уверенностью предсказать, как агент поведет себя в тех или иных обстоятельствах.

Одним жарким летним днем Кролл вывел пакистанца из камеры в небольшой двор, окруженный глинобитными стенами. Они сидели в деревянных креслах в тени тутовых деревьев, ноги пакистанца покоились на горячей от солнца земле. Он был до такой степени сломлен и подавлен, что не воспрянул духом, даже впервые за несколько месяцев оказавшись на свежем воздухе.

Кролл угостил агента сигаретой, прикурил и для него, и для себя. Когда перекур закончился, Кролл достал из нагрудного кармана «беретту» и отдал пистолет агенту. Тот мог запросто пристрелить своего мучителя. Но вместо этого нажал на спуск, направив пистолет себе в глаз.

Кролл сидел без движения. Луч фонарика упирался в потолок. Тело Трейси Ли маячило в белесом, холодном отраженном свете.

Кролл потерял чувство времени, глядя на труп пакистанца, лежавший в пыли возле пустого кресла. Он был очарован. Он сделал удивительное открытие — разум человека, его собственные мысли можно направить так, что тот сам себя прикончит без чьей-либо помощи. Стало пронзительно ясно: в темных закоулках души любого человека таится невероятная разрушительная сила.

Шли годы. Кролл сумел повторить эксперимент с еще одним узником… еще одним… и еще одним. Он от раза к разу наращивал свое умение использовать тайные темные мысли объекта для внедрения в его сознание идеи самоубийства. Но все это происходило в экстремальных условиях — секретных тюрьмах Афганистана, Пакистана, других стран. Там, где жизнь сама по себе кошмар.

«А можно ли это повторить в „нормальном“ мире? — задавал он себе вопрос. — Ведь все мы люди, и ничто человеческое нам не чуждо, не так ли? Если с открытыми глазами погрузиться внутрь себя… вот она, тьма, в душе у каждого. Достаточно содрать корочку, и откроется чернота».