Читать книгу - "Вифлеемская Звезда - Абрахам Север"

— Знаешь, ты сейчас очень раздражаешь.

— Да не спорю, такие ножки, такая фигура, услада для глаз, а тут на голову какой-то гоблин свалился и всю малину обломал. Я бы тоже разозлился.

Цвик раскраснелся, ему было очень неловко.

— Тебе, честно, хочется, рыло начистить. — нервно отвечал Валера.

— Давай после, а сейчас не пропускай такого хорошего момента, жаль, в далёкую зону ушла, но ничего, и с расстояния не плохо видно, так ведь?

— Иди ты н****. — вызлился разгневанный Валера и отодвинулся насколько возможно.

Колязин формально разоблачил своего друга, но молодцом он себя вообще не чувствовал, ему даже казалось, что поступил, мягко говоря, очень некрасиво. Можно было сделать всё куда тактичнее и рассудительнее. А лучше — вообще не заниматься подобным. А что поделаешь, Сергей увидел в нём потенциального конкурента, пришлось немного насолить и выяснить правду. Он сам расстроился, что вогнал друга в такое состояние. После уроков он догнал его по пути домой и вопреки завсегдатому возвращению домой в одиночку, решил проводить друга. Пристроился рядом и стал заглаживать свой поступок:

— Валера, ты как?

— Отвали.

— Ты уж прости за это на физре, дёрнуло меня что-то. Поиздеваться решил. Ты не обижайся, я ничего плохого не имел в виду. Неужели тебя это так задело? Просто тупая шутка.

Тот угрюмо прошёл ещё шагов десять, прежде чем ответил:

— Ты как всегда одно и то же, всё в шутку какую-то. Всё в подыздёвку. Нельзя нормально с тобой говорить о чём-то, ты сразу всё высмеешь и покажешь, какие все вокруг тебя идиоты. Сам прилез непонятно зачем и теперь гордись собой.

— Неудачная шутка вышла, ты уж извини, мне почему-то показалось, что ты рассматриваешь Инессу. И мне захотелось это высмеять. Но это не смешно. Тем более, что ты не всерьёз смотрел на неё, потому что запал, верно?

Валера съёжился и ничего не ответил.

Сергей посмотрел на него и переспросил:

— Верно же говорю, да?

Тот только неприятное лицо скорчил и начал выпаливать фразы одну за одной, что давалось ему с большим трудом:

— Да, да, да, мне нравится Инка. Вот так вот. Представь себе. Давай, осмей меня, как ты умеешь, ведь это то, что у тебя получается лучше всего. Испачкай грязью; измарай; скажи это — унижай сколько влезет. Мне всё равно, что ты скажешь, потому что я тебя знаю. Тебя хлебом не корми — дай покритиковать и обосрать.

Сергей не был готов прочувствовать на себе этот ушат откровений и сразу даже не знал, что и ответить.

— А как же твоя Соня? — повёл разговор Колязин зачем-то о его девушке.

— Да что Соня!? Я не знаю, с лета не общались. Я ей предлагал встретиться, она говорила, что времени нет. И так пять раз. Ничего у нас толком и не было. Я решил, что мы расстались. А с какого лешего тебе вдруг это интересно стало.

Сергею нечего было на это ответить.

Молчание.

Снова заговорил Валера:

— Вот что заметил, если девушка из себя что-то представляет, умная там, красивая, начитанная, то считает обфчно всех мужиков козлами и дибилами, и ты ей нафиг не сдался. А те, которые по тебе почему-то сохнут, оказываются какими-то никакими. Ничего из себя не представляют, тупые крашеные курицы, никакого характера нет, хнычут постоянно и их как будто из жалости нужно терпеть. Ждут богатого папика. У тебя таких мыслей не бывало?

— У меня никак не бывало. — высказал Колязин, тут же поразмыслив, что можно было как-нибудь остроумнее ответить, но момент был уже упущен.

— Ну я и говорю, как ты меня можешь понять? Ты скажешь, что это слюнявая романтика — придумка для выкачки бабла.

— Нет, я бы не так сказал. По-другому.

— Всё равно, ты же не поймёшь, если я тебе скажу, что мне кто-то нравится. Ты подумаешь, что я прикалываюсь. Начнёшь высмеивать. Потому что не понимаешь, что это такое.

— Я не буду смеяться. — сказал Колязин, понимая, насколько же он и сам в этом погряз.

Поговорили о всяком, Сергей ещё раз извинился, что так некрасиво себя повёл и возвратился домой. Он был смешон. У него появился конкурент, надо было действовать более решительно. Уже искать причины и поводы было не в его положении.

Он наблюдал за ней каждый день и убеждался, что она наполняла его жизнь смыслом и энергией. Он готов был творить, любить и летать. Его восхищали её навыки к запоминанию материала и его использованием. Как она умудрялась быть практически везде лучшей? Ему с детства мать говорила: “Идеальных людей не бывает”. Вот так, а Инесса Шостакович тогда кто? Какие у неё изъяны? Разве такие вообще существуют? Он мечтал провести с ней время. Жизнь становилась цветущим садом, правда, растущем в омуте. Зато красота, праздность, и всё каждый день! Весь мир стал восхитительнее. Где же раньше была? Как он не замечал её в параллелях?

Он всё никак не решался подойти к ней в классе или позвать на свидание, отправив сообщение. Всё никак не мог найти повода. И в то же время Сергей боялся, что более решительный в этих делах Валера опередит его и обскачет. В любом случае он понимал, что при победе одного из них, дружба автоматически сходит на нет. Она станет попросту слишком сложной и дорогой. Никому такая обуза будет не нужна. Они, если и не поругаются, то безмолвно разойдутся. Один будет ликовать, обретя несказанное счастье, другой будет одиноким дурачком-завистником, у которого ничего так и не сложилось. Колязин рассмотрел любой из двух вариантов и пришёл к выводу, что уже остался без друга. Ему не очень было и жаль. Было — и нет теперь.

От неистового благоговения своего очарования, он получал колоссальное количество вдохновения, что творцы называют посещением музы. Ему пристало сделать что-нибудь этакое помимо рисунка, чтобы можно было впечатлить Инессу. Да и сестра Елена часто сидит с ним в комнате, в такое время особенно не порисуешь то, что хочется. Избрал он почему-то путь стихоплёта. Хотя до этого его профессиональное портфолио включало лишь один шуточный стишок, который он в классе пятом или четвёртом сочинил потехи ради, которым делился с друзьями и который стал в своё время хитом. Он постарался сейчас припомнить эти строки:

Глупый дядя Джанибек

Съел на лавке чебурек.

Потом понял он, однако,

Что внутри была собака.

Побежал он в туалет.

Мест пустых, однако, нет.

Закричал он: “Братаны,

Поменяйте