Читать книгу - "Ледяное сердце - Джонатан Келлерман"

— Ты заслуживаешь этого.

— Спасибо, Алекс. Как дела?

— Движутся.

— Есть что-нибудь новое о Беби или художнице?

— Нет.

Когда мы были вместе, Робби никогда не спрашивала меня о таких вещах. Может, это объясняется ее привязанностью к Беби-Бою. Или тем, что теперь жизнь Робин не зависит от того, что я делаю.

— Уверена, если кто и разгадает эту загадку, так это ты.

— Ах, ну что за ерунда, сударыня.

— Пока, — сказала она, и от веселых ноток в ее голосе день для меня стал немного светлее.

Майло позвонил мне домой в следующий четверг, после девяти вечера. Сиротливый вечер проведенного в одиночестве дня. Я написал свои последние отчеты, собрал данные для моего бухгалтера и занялся домашними делами. Когда зазвонил телефон, я ел ребрышки, доставленные мне из ресторана, и допивал пиво «Гролш». Притушив свет и увеличив громкость телевизора с большим экраном, я просмотрел обе части кинофильма «Магнолия» и в который уже раз убедился, что это работа гения.

Предшествующие две ночи я спал у Элисон, просыпался в ее опрятной девичьей спаленке, улавливал запахи духов и завтрака, клал свой небритый седой подбородок на милые мягкие простыни, а мой разум витал где-то между восторженным наслаждением и полной дезориентацией.

Никаких разговоров ни о Гранте, ни о Робин, и она казалась довольной — или только притворялась. Элисон перенесла назначенные встречи, взяла выходной, и мы поехали вдоль побережья. Остановились на ленч в «Стоун-хаус», в Монтесито. Потом продолжили путь в направлении Санта-Барбары, прогулялись вдоль пляжа и далее по Стейт-стрит к художественному музею, где посмотрели выставку портретной живописи.

Черноглазые, чрезмерно умные дети Роберта Генри, томные, ранимые женщины Рафаэля Сойера, денди и разодетые в пух и прах женщины нью-йоркской богемы Джона Коха.

Бледнолицые, апатичные брюнетки Сингера Сарджента, которые заставили меня выше оценить достоинства Элисон.

Поздний обед на пирсе в Харборе затянулся до одиннадцати часов ночи, так что в Лос-Анджелес мы вернулись к часу. Последние двадцать миль я боролся со сном. Подъехав к дому Элисон, я надеялся, что она не пригласит меня зайти.

— Это было великолепно, — сказала она, — ты был великолепен. Хочешь выпить быстрорастворимого кофе, прежде чем уберешься домой?

— Обойдусь.

Я поцеловал ее и уехал. Теперь ночь была моей. На следующее утро я взял просмотренную по телевизору кинокартину напрокат.

— Я тебя отрываю от чего-нибудь? — спросил Майло.

— От пива, ребрышек и «Магнолии».

— Опять та же картина? Ты смотришь ее десятый раз. Что это значит?

— Третий. Что нового?

— Ты один?

— Ага.

— Тогда я сокращу твои запасы ребрышек.

— Прекрасно. Приезжай покопайся в объедках.

— Не соблазняй меня, сатана. Нет, Рик рано заканчивает свою смену, и мы направляемся в «Джаз-бейкери». В городе объявился Ларри Кориел, ну и ты знаешь Рика. Коко Барнес прислала свой рисунок «рыжеголовой». Боюсь, ты был прав. Это нечто абстрактное — из-за катаракты обоих глаз она ненадежный свидетель. Кроме того, есть кое-что новенькое по Эверетту Кипперу. Особой популярностью малый не пользуется.

— У кого?

— У соседей. Он живет в хорошем районе Пасадены неподалеку от границы с Сан-Марино. Дом крупного ремесленника занимает площадь в целый акр, многовато для одного. Остальная часть квартала — дома семейных и пожилых людей. Соседи Киппера с обеих сторон — люди пожилые и благовоспитанные. Они говорят, что он недружелюбный, замкнутый человек, регулярно ходил в свой гараж поздно по вечерам, учинял грохот, обрабатывая мрамор или что-то еще. В конце концов они вызвали полицейских, и те поговорили с ним. После этого грохот стал потише, но сам Киппер повел себя совсем уж враждебно — перестал отвечать, когда с ним заговаривали. Копы велели ему соблюдать тишину после десяти часов, и, по словам соседей, он точно соблюдает это время и стучит только до десяти. Дверь гаража держит открытой, чтобы грохот наверняка слышали.

— Враждебно настроен и мстителен, — заметил я. — Ваяет и разбивает вдребезги.

— Я беседовал с копами Пасадены, но все они помнят только вызов по поводу того, что он причинял беспокойство соседям. Они направили мне протокол, но в нем нет ничего такого, что проливало бы свет на наше дело. Соседи говорят также, что у Киппера почти никогда не бывает гостей. Но у него довольно часто видели блондинку. Я показал им фотографию Джули, и они сказали, что, возможно, это она.

— Возможно?

— Соседям за восемьдесят, и никто из них не видел ее вблизи. Они запомнили одно: что она блондинка с очень, очень светлыми волосами. Такие и были у Джули. Так что, похоже, Киппер не лгал, утверждая, что они поддерживали отношения.

— Часто ли она там бывала?

— Нерегулярно. Раз или два в месяц. Одна из старушек сообщила мне, что блондинка иногда оставалась на ночь, поскольку она видела, как однажды следующим утром блондинка и Киппер садились в его «феррари».

— Интимные отношения время от времени.

— Возможно, она приходила, чтобы получить алименты, а потом они забывали, из-за чего расстались. Я вспомнил, как ты говорил мне о материальной зависимости Джули. Возможно, она решила, что больше не хочет таких отношений, сказала об этом Кипперу, и дело приняло скверный оборот. Он не стал убивать ее у себя дома, зная, что соседи подглядывают за ним, а полицейский протокол уже подшит в дело. Ты говорил о хитром, расчетливом парне, а он по-настоящему умен. Есть ли у меня какой-нибудь способ доказать это? Увы! Но в моем арсенале вообще больше ничего нет.

— Каково состояние финансов Киппера?

— Я нахожусь в нескольких световых годах от получения ордера на ознакомление с его счетами. Однако то, что бросается в глаза, позволяет заключить: дела у него идут неплохо. Помимо «тестароссы» у него есть большой старомодный «порше», старый «МГ» и вездеход «тойота». Дом у Киппера богатый и красивый, он следит за состоянием сада и дома — все здесь безупречно, начиная от бордюрного камня. Соседи говорят, что одевается он с иголочки даже по обычным дням. Один пожилой тип сказал мне, что Киппер выглядит «по-голливудски». В Пасадене это почти равнозначно слову «преступно». Некая пожилая леди распространялась по поводу приверженности Киппера черным тонам. Она назвала его одежду «униформой гробовщика». Потом в разговор вступил муж и сказал: «Нет, он скорее похож на покойника». Мужу девяносто один год, а он еще шуточки отпускает. Возможно, в них говорил джин с тоником. Они пригласили меня выпить. Похоже, я был для них самым будоражащим сознание существом в «капюшоне со времен покойной Роуз Баул».

— Джин с тоником для стариков. Это изысканно.

— Королева-мать пила джин с тоником и дожила до ста одного года. Но я выпил у них кока-колы. Соблазн был велик, скажу я тебе, они наливали «Бомбей», а я в последнее время веселился не часто. Впрочем, добродетель восторжествовала. Черт бы ее побрал. Во всяком случае, Киппера я пока из поля зрения не выпускаю. Недружелюбный, агрессивный нелюдим. Поинтересовался я высокими бездомными рыжеволосыми девушками. Несколько вероятных лиц обнаружились в районе ответственности Вестсайдского, или Тихоокеанского, управления полиции, но все оказались не теми, кто нужен. В одном голливудском приюте помнят женщину по имени то ли Бернардин, то ли Эрнардин; описание подходит. Высокая, ширококостная, ненормальная, ей около тридцати пяти. Управляющий приютом полагает, что она поддавалась многим соблазнам.