Читать книгу - "Тайные врата - Эрик Мейер"

Приведу очень поучительный анекдот. В 1669 году Людовик попросил великого итальянского скульптора Бернини создать статую короля, сидевшего на коне. Тогда королю – красивому, стройному мужчине, подлинному повелителю, был тридцать один год. Бернини выполнил несколько эскизов и вернулся на родину. Бронзовую статую доставили в Версаль только в 1683 году, спустя четырнадцать лет. Поразительно! Когда открыли конную статую, монарх, уже несколько постаревший, не узнал себя. Разумеется, фигура подчиняет себе детали: длинные завитые волосы лежат вертикально вдоль щек, хотя всадник поднимает коня на дыбы… Но вид статуи просто невыносим: изображенный мужчина прекрасен и сияет молодостью, а король, ставший «порядочным» со времен брака с госпожой де Ментенон, изменился. Вообрази: зубы выпали, дурно пахнет изо рта, страдает желудком…

Прочь статую! Людовик XIV объявил, что она «плохо сделана». Потребовал, чтобы ее уничтожили. Советники пытались убедить его, что лучше сохранить произведение и переделать, пока не исчезнет малейшее сходство с королем. Французский скульптор Жирардон снял с всадника шлем и окружил ноги вставшей на дыбы лошади огнем. Результат: получили изображение «героя Древнего Рима Марка Курция, бросающегося в пропасть». Но даже после переделки статуя не перестала тревожить эго Людовика XIV: монарх приказал «сослать» статую в дальнюю южную часть парка, за озером Швейцарцев. Там она и стоит до сих пор… (Помнишь, во время первой поездки в Европу мы устроили прямо под ней пикник?)

Костелло тщательно списал историю этой статуи на листочек в клеточку и подчеркнул фразу, в которой говорилось о прическе короля, не поддавшейся ветру. Почему?

Очевидно, моего знания символики Версаля и мифологии не хватало, чтобы все это понять. Я следовал природной склонности искать ответ в области измерений и математики; но иконографическое и философское измерения садов были, видимо, важнее. Так что я оцифровал все труды по созданию версальского парка. Их добрая сотня, французских и английских, если брать только самые серьезные. С французами вышла небольшая проблема. Ни одного оцифрованного издания, доступного через Google. Пришлось отправить какого-то студента в Париж, в Национальную библиотеку, чтобы найти нужные работы и отсканировать их. Но вот я все собрал. Две недели я ночами читал тексты, зачастую непонятные или просто чудные. Каждый автор дул в свою дуду, приводя в пример те статуи, которые подходили под его теорию. А в версальском парке статуй много! Больше трех сотен, считая бюсты и вазы. Найдется подтверждение для любой теории.

Вся эта «версалистика» поросла сорняками специальных терминов, на которых взрывалась моя программа перевода. Держись: «Повсеместность и фотографическая точность современной визуальной риторики выработали изображенческий стереотип, который является абсолютно императивным субститутом сада, а равно пространственным и временным опытом».

Амелия, привыкшая к моим мозговым штурмам в «Контролвэр», в конце концов взвилась:

– Дэн, прекрати! Ты перестал спать! Ты перестал жить! И ты неделю не читал детям!

Последний аргумент – ее самая серьезная претензия ко мне за все время нашего супружества. Мы договорились, что, когда мне приходится уходить, я обязательно прихожу домой, чтобы почитать детям, а потом снова ухожу по делам. Мой отец купил им электронную книгу, в которую Амелия загрузила сказки Уолта Диснея: «Белоснежка», «Спящая красавица», «Книга джунглей»… Так она боролась с видеоиграми. Я, в свою очередь, загрузил туда «Гарри Поттера» и «Звездные войны», перечитав сначала их в Интернете.

Но все же жена была права. Я обещал. Так что тем же вечером я пришел к детям рассказать им историю. Эпизод из «Метаморфоз» Овидия. Легенда о… Латоне. Ты же знаешь ее, имея степень по гуманитарным наукам во Франции? Я постоянно спрашивал себя, почему фонтан Латоны был столь внушительным, почему именно Латона – центральная точка парка. Некоторые авторы, еще до меня, тоже не могли понять: «На этих мраморных подставках мог бы оказаться сам Юпитер. И все же речь идет всего лишь о Латоне, одной из его супруг». Более того, о смертной женщине. Пытаясь понять, я перечитал о ней все.

– Жила-была… Латона, – начал я. – Греки называли ее Лето. Одна из незаконных жен Юпитера. Любимая жена.

– Незаконная жена, это что значит? – тут же поинтересовалась дочка.

– Это потому, что раз он бог, то имеет право на несколько жен? – встрял Кевин.

Начало не удалось. Я проигнорировал их вопросы.

– Бедная Латона бродила по земле, куда Юнона, официальная супруга Юпитера, сослала ее вместе с детьми, Аполлоном и Дианой.

– Мальчик и девочка, как мы!

– Да, совсем как вы. Маму с детьми внезапно застигла ночь недалеко от деревни Ликий.

– Ликий, это где?

– Не знаю, Кевин. Завтра поищем на Encarta. В любом случае, Латона попросила у жителей деревни еды и кров на ночь. Но селяне притворились, что слишком заняты и не могут помочь несчастной матери с детьми. Хуже того, в тот момент, когда она пошла к реке отдохнуть, они ветками взбаламутили воду, чтобы поднялся ил и дети с нею не смогли бы утолить жажду.

– Селяне не катят!

– Неоправданно жестоки, хочешь ты сказать!

Я успокаивал Мэри.

– Не волнуйся, маленькая моя. Латона впадает в ярость и просит Юпитера наказать их.

– Почему она сама не накажет их? – с презрением встрял Кевин. – Она же богиня, нет? У нее же есть магическая сила!

– А нет! Неизвестно точно, была она богиней или смертной женщиной. Мир до сих пор спорит об этом… Единственное, что можно сказать точно: Лето была дочерью двух титанов.

– Ну, и что дальше? – спросила нетерпеливая Мэри. – Что он сделал, бог богов, когда услышал призыв дамы?

– Па, ну давай же! – присоединился к ней и сын.

– Пристегните ремни! Он действует решительно. Юпитер превратил жителей деревни в жаб и лягушек!

– Так им и надо! – воскликнул Кевин. – А почему не в динозавров?

– Или пауков?

– Потому что жабы не воспринимают свет, а лягушки символизируют отсутствие разума!

В бассейне Латоны постановщики Версаля прибавили даже животных, которые не фигурируют в «Метаморфозах»: черепах, символ сосредоточенности на себе.

Я не мог рассказать детям то, что больше всего интересовало экзегетов[8] королевской мысли: параллель между несчастьями Латоны и Анны Австрийской, матери Людовика XIV, изгнанной из Лувра Фрондой в январе 1649 года и вынужденной укрыться в замке Сен-Жермен вместе с потомством. Эпизод, «нанесший тяжелую травму», как говорит психоаналитик Амелии, маленькому Людовику XIV и будущему королю. С другой стороны, Латона со своими близнецами, Аполлоном и Дианой. Символ небезупречен, но смысл в этом есть.