Читать книгу - "Зимняя жатва - Серж Брюссоло"

— Разумеется, нет. Ты прав. Попробуй договориться с Горжю, но… будь осторожен: мне кажется, он нас недолюбливает.

— Тебе нечего беспокоиться, — произнес Жюльен уверенным тоном.

Ему не хотелось рассказывать матери о собаке, но он думал о ней с самого утра, как только проснулся. Собака-сапер. Нельзя ли с ее помощью очистить поле от смертельных снарядов? Он мог бы заниматься этим тайно, по ночам, ничего не говоря Клер. Перед глазами возникла картина: он, вооружившись ножом, пролезает под колючей проволокой, а рядом — с высунутым от напряжения языком — его сообщник пес. Вдвоем они сделают все необходимое: определят места, где зарыты мины, отроют их и уничтожат, бросив в море с вершины утеса. На это, конечно, уйдет время, зато в одно прекрасное утро, разливая кофе, он небрежно бросит:

— Знаешь, дело сделано — на Вороньем поле снова можно сеять. Земля опять принадлежит нам, теперь уж по-настоящему.

Ну и удивится она! Еще бы. Примется кричать, как все матери, потом заплачет, прижмет его к груди со словами, что он, дескать, сумасшедший, и тому подобное. И пусть его наградят одной-двумя пощечинами — не беда: все равно игра стоит свеч. Вот это будет подарок так подарок — полноценная, пригодная для обработки земля, за которую уж никто не посмеет предлагать гроши…

Только чтобы осуществить задуманное, ему позарез нужна немецкая овчарка — «четвероногий миноискатель», о котором говорил Рубанок.

— Ну что, — проговорил Жюльен решительным тоном, — я схожу туда?

Мать взлохматила ему волосы.

— Так и быть, — вздохнула она. — Ступай к своему приятелю, это хоть немного тебя развлечет. А я-то хороша — заставляю мальчишку работать круглые сутки, совсем обезумела! Но слишком много не болтай и, пожалуйста, ничего обо мне не рассказывай.

Жюльен пообещал. По-прежнему усталый, он чувствовал себя счастливым. В конце туннеля забрезжил свет. Особое удовлетворение он испытывал от того, что ему предстояло управлять их будущим втайне, оставаясь в тени, подобно богам греческих трагедий, которые он изучал в пансионе. Достаточно немного отваги и воображения — и он взнуздает судьбу, заставит подчиниться своей воле! Имея в распоряжении дом-сейф, который можно опустошать по мере надобности, и собаку-сапера, грешно предаваться унынию.

Оставив Клер трудиться на грядке с морковью, Жюльен вышел со двора. Мелкий галечник, поскрипывавший под ногами, напомнил ему так называемые алжирские бомбы, состоящие из обернутых в папиросную бумагу крохотных камешков, которые взрывались, подобно петардам, если с силой ударишь их о стену. Плечо ему оттягивала котомка, но, углубившись в Разбойничий лес, мальчик невольно прибавил шаг: в памяти ожили рассказы Адмирала о творившихся там преступлениях — убийствах и изнасилованиях, как раз в том месте, где дорога уходит под деревья. Многие крестьяне считали, что там хозяйничает нечистая сила, и даже грибы собирать остерегались. По другую сторону леса как раз и находилась ферма Горжю.

Как только Жюльен вышел на открытое пространство, до него донеслась ругань бывшего скотобойщика, распекавшего батраков за сломанный автомобиль, от которого распространялся тошнотворный запах. По счастливой случайности весь двор был в дыму, чем мальчик и воспользовался, чтобы подобраться к дому сзади. Не решаясь кого-нибудь окликнуть, он озирался кругом в надежде, что появится Рубанок. Внезапно на пороге покосившегося сарая выросла знакомая фигура. Парень, прищурившись, смотрел прямо на него. Голый до пояса, Рубанок казался двухцветным: на груди кожа была молочно-белой, в то время как лицо, шею и руки покрывал темный загар. При виде Жюльена с котомкой за плечами он не выказал ни радости, ни неприязни.

— Давай сюда, — сделал он приглашающий жест. — Здесь моя берлога. Незачем лезть к отцу, тем более что у него и так все паршиво. Из-за подагры ему нельзя обжираться мясом, что приводит его в бешенство, сам понимаешь.

— Ты как-то говорил о собаке, которая находит мины… — в тон ему небрежно бросил Жюльен.

— Было дело, — грубовато ответил парень. — Но не за бесплатно. Кобеля-то приходилось кормить, а знаешь, сколько лопает немецкая овчарка? Деньги у тебя есть?

— Найду чем расплатиться.

— Не шутишь? Предупреждаю: гнусные картинки из медицинского словаря меня не интересуют — этот номер не пройдет. Надеюсь, ты говоришь о чем-то стоящем?

Они вошли в полутемный сарай, где стояла невыносимая духота. Свет просачивался лишь в щели между досками, когда-то проложенными просмоленной паклей, в длинных золотистых лучах роились бесчисленные висящие в воздухе пылинки. Рубанок уселся на кучу соломы, рядом Жюльен увидел несколько больших бочек: три, четыре… От них исходил мерзкий запах, от которого к горлу подступала тошнота. Мухи, одуревшие от жары и вони, с громким жужжаньем носились туда-сюда, ударяясь о лица незваных гостей.

— Здесь мой склад дерьма, — объяснил парень. — На любой вкус: тут и коровьи лепешки, и конские яблоки, и куриный помет, собираю везде, где увижу. Золотой запас. И клиентура своя имеется. Садись, пропустим по стаканчику, потом поговорим. Пса зовут Цеппелин. Он немного нервный — уже разок подрывался намине, нос виду целехонький, можешь не сомневаться, все на месте — и хвост и остальное. Повезло бедолаге! Нюх на снаряды у него просто потрясающий. Плохо одно: обнаружив мину, он шалеет. Придется тебе его все время держать на коротком поводке.

Рубанок откупорил бутылку с сидром и наполнил два стакана. Жидкость оказалась вязкой и густой, как растительное масло.

— Странный он, твой сидр, прямо сироп какой-то, — заметил Жюльен, поморщившись.

— Потому что больной, — с досадой произнес Рубанок. — В нем завелся микроб, и вино стало маслянистым. Вроде пустяк, а продать нельзя. Отец оставил его для нас. Можешь пить сколько влезет. Пей, хватит прикидываться барышней. От этого еще никто не помер.

Мальчик заставил себя осушить стакан до дна — уж больно не хотелось выглядеть в глазах Рубанка маменькиным сынком. Впрочем, на вкус вино было приятным, но слишком вяжущим и явно перебродившим. Яблочная бормотуха, настоящая бомба замедленного действия: свалит с ног, прежде чем почувствуешь первые признаки опьянения.

— Итак, чем ты собираешься расплачиваться за собаку? — пошел в атаку Рубанок, облизнув губы.

Раскрыв котомку, Жюльен извлек бутылки. Парень ладонью стер с одной пыль и присвистнул. Но тут же, сдвинув брови у переносицы, недоверчиво спросил:

— Где ты их взял? Наверняка из дедовского погреба? Но ведь в дом ты попасть не мог — он заперт, и к тому же там везде расставлены ловушки? Знаешь про них?

— Ловушки? — удивился Жюльен.

— Вот именно. Старик был сущий дьявол. Боясь, что его обчистят, он к ручкам всех дверей в доме и ставням привязал веревки, другие концы которых шли на чердак и соединялись со взрывателями бомбы. Все там опутано, словно паутиной. Стоит задеть веревки, как механизм сработает и все полетит к черту.