Читать книгу - "Клон - Леонид Могилев"

Дед — в брюках запростецких, крепких и старых, в пиджаке двубортном, от костюма. Под ним — черная рубашка без ворота. На ногах — толстые шерстяные носки. Волосы густые, черные с сединой. На вид лет шестьдесят пять.

— Как тебя звать, парень?

— Андрей.

— Сейчас покушаем.

— Хорошо.

— Конечно, хорошо. Кушать всегда хорошо.

Девка принесла кувшин, чашки. Потом кувшин поменьше и стеклянные стопки. Потом появилось блюдо вареной рыбы, миски с кашей, лапша в большой пиале и домашняя колбаса в толстой кишке. Соус чесночный.

— А говорят, что чеченцы не пьют вовсе. Только курят.

— А ты куришь?

— Нет.

— Совсем не куришь?

— Совсем.

— Я имею в виду и простой табак.

— Не курю я, дед.

— Вай. Какой хороший парень. Давай выпьем.

— Что это?

— Чача. Сам наливай, сколько хочешь.

И тогда я нарушил правила этикета. Налил себе не в рюмку, а в чашку примерно до половины.

— Валла… Не опьянеешь? Ты подумай.

— Перед смертью всего хочется много.

— Какая смерть?

— Та, что на миру. Вы же меня не выпустите отсюда?

— Кто тебе сказал?

— Сон видел.

— Ты хороший парень. Вижу, хороший.

— Трудно сказать.

— Я вот рюмку выпью. Мохса бери — квас. Грушевый.

— Попробую.

— Худар бери, — показал он на кашу, — чепалгаш.

Чепалгашем оказались тонкие лепешки. Я разломил одну. Внутри картофель. Вкусно. Чача — прелесть. А Стела, вынутая на время из головы моей, подобно файлу, сброшенному на дискету, и вовсе оказалась на периферии переживаний. Мужики-то свиньи, по большому счету. Через полстраны, фронты и побоища добрался к своей ненаглядной, маханул самогона и разомлел. Но то, что про Стелу следовало говорить осторожно, я помнил.

— Гарзу бери. Лапша по-вашему. А то остынет. Стела готовила.

— Правда?

— А почему неправда? Хорошая девка. Только ленивая. Палка ей нужна. Заберешь ее с собой?

— А отдадите?

— Не знаю, — сказал дед и налил себе еще стопку. Чача эта оказалась какой-то мягкой. Никак не хотел приходить хмель, и я налил себе опять в чашку, но уже поменьше.

— Крепкий парень. Ну, за Стелу.

— За нее.

Мы выпили, и я принялся за рыбу. Сваренная с травами, не развалившаяся, плотная.

— Как это называется?

— Саза.

— Почти как у нас — сазан.

— А знаешь, как женщина?

— Нет.

— Зуда!

Мы оба рассмеялись. Потом я хлебнул кваску и стал хмелеть быстро и неотвратимо.

Потом старик задавал вопросы быстро, повторяясь, переспрашивая, а я отвечал.

— Зачем приехал сюда?

— За Стелой.

— Кто она тебе?

— Женщина.

— Ты знал ее?

— Я спал с ней. Она моя женщина.

— Где это было?

— В Грозном.

— Ты приехал из Грозного?

— Я приехал из Ленинграда.

— Вай. На парашюте попал сюда?

— Меня привезли.

— Кто тебя привез?

— Я еще выпью?

— Нет. Не сможешь говорить. А это нехорошо.

— Самую малость.

— Нет. Мохса пей.

— Чачи дай.

— Пей мохса.

— Я бы прилег.

— Еще рано. Кто тебя привез в Грозный?

— Ахмед.

— И сюда?

— Сюда Горбачев.

— Михаил Сергеевич?

— Он самый. Звать его так. А фамилии не знаю.

— Как узнал, что она тут?

— Генсек сказал.

— Кто?

— Михаил.

— А… Шутишь так. Ты журналист?

— Я журналист.

— Звать тебя как?

— Андрей Перов.

— Ты из ФСБ?

— Дед! Ты рехнулся.

— Откуда ты? Из ГРУ?

— Ты триллеров начитался? Я из Питера. Журналист. К бабе своей приехал. Да дай же водки!

— Не дам. Отдохнуть тебе пора.

Откуда ни возьмись, появился тот самый провожатый из ментовки и взял меня под локоть.

Я еще помнил, как в соседней комнате поднимают с пола ковер, открывают люк. И все. Сладкая дрема и сны транзитные о хорошем и чистом.

Очнулся я через неопределенное время в подвале, попробовал себя ощупать и обнаружил правую руку прикованной к трубе. Это был наручник. Так закончилась моя трапеза в доме дедушки Бадруддина. А разговора нашего не помнил вовсе. Знать, свойство чачи местной.