Читать книгу - "Щепка - Айра Левин"

– Слушай, справочка требуется о нашем законодательстве в случае посягательства на личную жизнь, – сказала она. – Конкретная ситуация: один субъект монтирует видеокамеру с целью слежки в квартире, которую сдает в аренду в установленном порядке – контракт и все такое. И еще деталь – здесь, в Нью-Йорке.

– Съемщик не подозревает, что у него в квартире видеокамера?

– Да, – повторила она. – Телефон тоже прослушивается. У меня в рукописи как раз такой вот сюжетец. Автор намекает, что по закону репрессивные санкции не очень четкие. Прав ли он, и если да, то все-таки есть ли какая-то определенность в этом вопросе?

– Не могу ответить с лету: не моя область, но для тебя с удовольствием выясню. А пока могу сказать, что запись телефонного разговора, если не санкционирована – бывают такие случаи, – федеральное преступление, наказывается в каждом штате по-разному.

– Я так и думала, – сказала она.

– А может, даже и государственное. Выясню про видеокамеру – сообщу. Думаю, не займет много времени.

– Да, что хочу добавить – видеокамера за пределами квартиры, – сказала она. – Там световод вмонтирован через потолочную люстру.

– Это что, связано с чем-то специальным, какое-то мероприятие?

– Нет, – ответила она. – Банальное подглядывание, пошлое любопытство.

– Ага! Героин что ли?

– Как это вы догадались?

Она попросила Сару принять Флоренс Лири Уинтроп и ни с кем не соединять, кроме Вейна.

Целых полчаса мариновала Флоренс. Потом раздался звонок.

– Вейн?

– Твой писатель прав. Нет специальных криминальных законов – ни федеральных, ни государственных – в отношении электронного видеонаблюдения, как такового. В общем, хозяину грозит гражданское дело, даже не уголовное, если съемщик узнает об этом. Несанкционированное подслушивание и запись телефонного разговора – это криминал, конечно. Пять лет... Да и то может войти в противоречие с государственным законом о "подглядывании". По которому вообще дают копейки, так сказать.

– Что же это такое? Я поражена, – сказала она.

– Я, признаться, тоже. Может, есть какие-нибудь тонкости, не знаю. По этому вопросу посоветовал бы обратиться в АСГС.

Она поблагодарила его, извинилась перед Флоренс.

– Ну, говорил же тебе, – сказал Пит вечером, улыбаясь. – Эти мои юристы все знают, а когда они дома – ну прямо как на коллоквиуме...

– За несанкционированное телефонное прослушивание, кстати, пять годков.

– Знаю, – сказал он.

Они сидели в "Табльдоте", небольшом ресторанчике, на Девяносто второй улице. Несколько парочек. Столиков всего восемь. Стоят в одну линию, вдоль витрины-окна. Обычный шум и звон посуды. Их посадили в углу, за круглым столиком. Сидели, касаясь друг друга коленями. В бокалах – белое вино. Сидят, смакуют, намазывают маслом хлеб.

– Не смогу я уничтожить проводку. Пришлось бы потолки ломать. Собственно, все равно никто не обнаружит. Да я и не записываю разговоры. Вот, например, сегодня и вовсе ничего не смотрел. В понедельник днем делать нечего. Вечером, когда все дома, – другое дело.

– И что же ты делал целый день? – спросила она.

– Вынашиваю одну идею, прикидывал на компьютере. Пока ничего не скажу – кое-что следует отшлифовать. Ничего, что пока умолчу? Думаю, понимаешь.

– Конечно, – сказала она. – Ты же не на допросе, а я не прокурор. Спросила исключительно для того, чтобы узнать, как день провел. Полагаю, трудно отвыкнуть от привычного занятия. Я, например, все думаю об этом. Действительно, гипноз какой-то.

– Вот-вот! Жизнь все это, не придумано. Поэтому, – сказал он, – например, в кино, на экране, видишь автомобильную катастрофу – горы лома, трупов! – и хоть бы что, а если такое на улице, на твоих глазах, – совсем другое дело.

– И потом, никогда не знаешь, что будет дальше, – сказала она.

– Это да! Это, пожалуй, самое главное, – сказал он. – Полная непредсказуемость. И никаких повторов...

Она вздохнула, отпила из бокала.

– Все так! Но если бы только не полное непотребство с нашей стороны. Гадко...

– Ты говоришь так, потому что тебе вбит в голову стереотип – неприлично, неэтично и все такое, – сказал он. – Хотя в принципе никто же от этого не страдает. Держу пари, среди присутствующих вряд ли нашелся бы хоть один, кто отказался взглянуть.

Она посмотрела на него.

– Все? Сняли тему. Больше ни разу, ни одной минуты, – сказала она.

– Знаю, все знаю. Сказал же! Сегодня даже не включал. А у Пальма самый интересный из его пациентов именно в понедельник.

Подошел официант, поставил перед ними викторианские тарелки с едой. Красиво! Жареная рыба-меч, лосось на пару.

Вкусно очень! Ели с удовольствием.

Он рассказывал ей про пациентов Пальма.

Двое с семнадцатого – длинные, как жерди, – вошли с улицы. Один из официантов узнал их, посадил за свободный столик, через два от них.

– Колсы из семнадцатой А, – сказал он, понизив голос. – Самые сексуально озабоченные в нашем доме.

– А мы нет?

– Мы? Да ты что! Мы на пятом, может, на шестом месте.

– И рвемся в первые ряды...

По пути домой, на углу, зашли в корейскую лавочку, разукрашенную множеством цветов. Купили апельсиновый сок и яблоки для нее, молоко, виноград и кофе для него. У дверей, снаружи, топтался какой-то оборванец – в руках бумажный стаканчик. Бросил ему сдачу.

Перешли Девяносто вторую улицу, дошли до угла, подождали у светофора. Смотрели на возвышающуюся башню дома, розового в лучах вечернего солнца. Окна в два ряда. Поблескивают стекла, сверкают блики...

– Странное чувство, – сказала она, беря его за руку. – За окнами люди со своими заботами...

– Я тоже об этом подумал. Вот сейчас и мы придем домой...

– Конечно, у всех все то же самое. Улыбнулись друг другу. Поцеловались.

Перешли на противоположную сторону Мэдисон-авеню.

Уолт, в зимней униформе, стоял в дверях, придерживая створку.

– Привет, Уолт, – сказали оба.

– Мисс Норрис, мистер Хендерсон...

Когда шли по вестибюлю, он сказал ей на ухо:

– Крутит любовь с Денизой Смит из пятой Б.

– Он?

– А ты что думала? – нажал кнопку. Они увидели, как Уолт засуетился снаружи, распахивая дверь подъехавшего такси. – А знаешь, что их соединило? Его голос. Когда-то пел в Сити-опере. В хоре, правда. Он и Руби гужевались целый год, потом он порвал с ней. Она все время его накалывала.

В вестибюле появилась черно-белая пара с покупками на Рождество. Пластиковые сумки от "Лорда и Тейлора". Раскланялись, улыбнулись.