Читать книгу - "Аспект дьявола - Крейг Расселл"

Смолак с горечью осознал, что ему никогда не заставить подозреваемого рассказать о других убийствах, которые он, возможно, совершил. Квартиру, где жил цыган, тщательно обыскали, но не нашли ни окровавленного кожаного фартука, ни предполагаемого орудия убийства, ни стеклянных бусин, подобных той, что Смолак нашел на месте преступления. Оставалось только наблюдать, как Тобар Бихари все глубже погружается в свое безмолвное безумие.

Смолак решил еще раз поговорить об этом деле с доктором Бартошем, и даже попросить его принять участие в одном из допросов, чтобы тот высказал свое мнение о психическом состоянии Бихари.

– Я же говорил вам, капитан, – сказал Бартош, когда они со Смолаком курили после допроса в коридоре полицейского участка. – Вам действительно следует обратиться за помощью к специалистам. Например, к профессору Романеку из клиники «Орлиный замок». Увы, я не компетентен…

– Все, о чем я прошу, это высказать ваше мнение, доктор. Ума не приложу, что делать с этим Бихари. Он ведет себя не так, как обычно ведут себя виновные. Он ушел в себя. Иногда кажется, что он и не подозревает, что в комнате, кроме него, есть еще кто-то.

– Да, я тоже это заметил, – кивнул Бартош. – Он двигается, только когда его коснутся. Послушно сидит, когда его сажают на стул. Такое поведение называют «восковой гибкостью», и это предшествует полномасштабной кататонии^[24]. Судя по тому, что мне довелось увидеть, он проявляет также признаки онейрофрении^[25], то есть видит сны во время бодрствования. Боюсь, он вскоре перестанет говорить, перестанет двигаться, перестанет реагировать на раздражители.

– Как вы думаете, в чем причина этого расстройства?

Бартош стряхнул сигаретный пепел со своего изрядно помятого костюма и пожал плечами.

– Он пребывает в состоянии сильного шока. Это шок от встречи лицом к лицу с дьяволом. Я имею в виду, что он противостоит какой-то чудовищной части себя, своему внутреннему дьяволу. Но можно также допустить, что тем вечером с ним действительно был кто-то, и этот кто-то – настоящий Кожаный Фартук, воля и дух которого намного сильнее, чем у Бихари. Думаю, наш единственный шанс узнать, кто он на самом деле – Кожаный Фартук или нет, это привлечь к работе психиатров.

– Хорошо, доктор, я попробую позвонить профессору Романеку. Посмотрим, что он скажет.

Дверь открылась, и полицейский вывел в коридор из комнаты для допросов Тобара Бихари, лицо цыгана ничего не выражало.

Смолак и Бартош молча проводили его взглядами.

– Звоните профессору как можно скорее, – вздохнул Бартош, – пока несчастный не покинул этот мир.

Смолак кивнул.

Вдруг из-за угла коридора раздался крик, и детектив сорвался с места – сработал профессиональный инстинкт. Доктор Бартош побежал за ним.

Конвоир Бихари лежал на полу со сломанным носом; цыган наклонился над ним и вытаскивал из кобуры пистолет. По кровавому пятну на стене, выкрашенной кремовой краской, было понятно, что произошло: Бихари припечатал полицейского лицом об стену.

Смолак замер и протянул руку, чтобы остановить Бартоша.

– Вернитесь за угол, доктор, – сказал он глухо и спокойно.

– Но…

– Делайте, что вам говорят, доктор, сейчас же вернитесь за угол, – повторил Смолак, не отрывая глаз от Тобара Бихари и табельного пистолета у него в руках. – Тобар… – Смолак протянул руку. – Тобар, давай договоримся не делать глупости. Отдай мне пистолет.

В ответ Бихари прицелился в лицо детектива.

– Стой на месте, – проговорил он спокойно.

Казалось, перед Смолаком был другой человек. Не запуганный до смерти, не вялый и пассивный, как в последние дни, а уверенный в себе. У Смолака мелькнула мысль, что сумасшествие Бихари было хитрой уловкой расчетливого, организованного ума, способного на жестокие, тщательно продуманные убийства.

Детектив мысленно измерил расстояние между собой и цыганом и мгновенно подсчитал, как быстро сможет его преодолеть и сколько пуль выпустит за это время в него цыган.

– Стой, где стоишь, – повторил Бихари. – Я не хочу делать тебе больно, Смолак. Я никого не хочу обижать.

– Тогда отдай мне пистолет, Тобар.

– Я верну тебе пистолет, но хочу, чтобы сначала ты пообещал мне кое-что.

– Тобар, я не имею права заключать сделки. Я полицейский.

– Речь не о сделке. У тебя нет ничего такого, что ты можешь мне предложить. Я хочу, чтобы ты дал мне обещание.

– Обещание? Какое?

– Я не могу жить с ним в голове. То, что он сделал со мной… Я не могу с этим жить.

Смолак слышал, как по коридору бегут полицейские, которых, вероятно, позвал доктор Бартош.

– Отдай мне пистолет, Тобар. Сейчас же!

– Выполни обещание.

– Да какое же?!

– Бэнг – дьявол, – продолжил Бихари. – Он дьявол, и его нужно остановить. Я хочу, чтобы ты пообещал мне остановить его.

– Обещаю, – ответил Смолак.

– Спасибо…

Раздался оглушительный хлопок выстрела. Каждая мышца в теле Смолака напряглась, готовясь к удару пули. Но вместо этого он увидел, как череп цыгана взорвался фонтаном крови. Нижняя челюсть в том месте, куда тщедушный Бихари мгновение назад приставил дуло пистолета, стала черно-серой от пороха. Ноги цыгана подкосились, и он, как тяжелый мешок, рухнул на пол. Ничтожная жизнь оборвалась.

Смолака окружили полицейские. Доктор Бартош наклонился, чтобы осмотреть безжизненное тело. Вокруг головы цыгана на каменном полу образовался темно-алый ореол.

Смолак никак не мог понять, были ли последние слова Тобари Бихари признанием или нет.

6

Начинало смеркаться. Они поднимались к замку. Вокруг крыш, напоминавших колпаки ведьм, собирались облака, и тени в лесу сгустились.

Они прошли только полпути. Серо-голубое небо становилось все темнее. Внезапно по листве деревьев забарабанил каплями проливной дождь, вымочивший одежду насквозь буквально за несколько минут.

– Идемте! – Юдита схватила Виктора за запястье и потянула на узкую тропинку в стороне от дороги.

– Куда вы меня тащите?

– Не задавайте лишних вопросов, – отрезала она. – Там, по крайней мере, сухо.

Они побежали. Тонкие, холодные от дождя пальцы Юдиты сжимали его руку. Темная чаща смыкалась вокруг тропы. Виктор ощутил, как его охватывает иррациональный страх клаустрофобии.