Читать книгу - "Маньчжурский кандидат - Ричард Кондон"

В Сан-Франциско светило солнце. Сказочная пора! Из окна отеля, расположившегося на вершине холма, открывался чудесный вид, и Реймонд Шоу вполне мог бы сидеть себе и любоваться всей этой красотой. Тем не менее он стискивал телефонную трубку, словно osculatorium,[4]полностью сосредоточившись на текущем моменте и запретив себе думать о том, что сейчас происходит в барах, чужих постелях, да и где-либо еще.

Мешковатая сержантская форма валялась на стуле. Реймонд в новом темно-синем халате — за сто двадцать долларов! — вытянулся на гостиничной кровати и терпеливо ждал, пока телефонистка набирала один номер за другим, разыскивая где-то в Сент-Луисе отца Эда Мэвоула.

Он знал, что поступает неправильно. Два года военной службы в Корее закончились для него три дня назад, и сейчас он должен был как минимум тратить деньги на такси, разъезжая взад-вперед по залитым солнцем холмам. Наверно, у него просто в голове помутилось на почве сочувствия или еще чего-то столь же невероятного. Повинуясь нахлынувшему чувству хандры, он начал названивать отцам погибших солдат, с которыми служил. Похоже, отец Эда работал по ночам, поскольку к настоящему времени в Сент-Луисе уже стемнело.

Реймонд слушал, как телефонистка дозванивалась до коммутатора в Сент-Луисе. Он услышал, как ей сказали, что отец Мэвоула работает в наборном цехе. Где-то в отдалении мужчина разговаривал с женщиной. Потом наступила тишина. Реймонд ждал, уставившись на большой палец ноги.

— Алло? — раздался очень высокий голос.

— Мистера Артура Мэвоула, будьте любезны. Междугородняя линия.

Разговор происходил на фоне ровного громыхания работающих прессов.

— Я слушаю.

— Мистер Артур Мэвоул?

— Да, да.

— Говорите, пожалуйста.

— Э-э… Алло? Мистер Мэвоул? Это сержант Шоу. Я звоню из Сан-Франциско. Я… Э-э-э… Мы с Эдди служили в одной части, мистер Мэвоул.

— В одной части с моим Эдди?

— Да, сэр.

— Вы Рей Шоу?

— Да, сэр.

— Тот самый Рей Шоу? Который получил медаль за…

— Да, сэр, — Реймонд оборвал собеседника нарочито громким голосом. Ему захотелось швырнуть телефон в мусорную корзину, раз и навсегда покончив с этой мазохистской, самоубийственной затеей. А еще лучше разбить себе проклятым телефоном голову. — Э-э-э, видите ли, мистер Мэвоул, я еду… ну… в Вашингтон и мог бы…

— Знаем-знаем. Читали об этом. И позвольте сказать вам от всего сердца — вернее, того, что от него осталось — я горжусь вами, хотя мы и не знакомы, как гордился бы сыном, окажись он на вашем месте.

— Мистер Мэвоул, — быстро заговорил Реймонд, — если вы не против, я мог бы заскочить в Сент-Луис по пути в Вашингтон. Я подумал, что, может, вам и миссис Мэвоул станет немного легче, если мы поговорим. Об Эдди. Понимаете? В смысле, мне кажется… Это самое малое, что я могу сделать.

Наступила тишина. Потом мистер Мэвоул всхлипнул, в ответ на что Реймонд довольно грубо сказал, что пришлет телеграмму с номером рейса, и повесил трубку, чувствуя себя полным идиотом. Подобно злому человеку с тростью, который проковырял дырку в небесах и обжегся хлынувшей на него радостью, Реймонд обладал незавидной способностью обращать все хорошее себе во вред.

Когда он спускался по трапу самолета в Сент-Луисе, больше всего ему хотелось сбежать куда-нибудь подальше. Оглядевшись, он решил, что отцом Эдди обязательно окажется вон тот потный лилипут в очках с линзами размером с донышко молочной бутылки. Еще минута, и этот тип накинется на него, словно взбесившийся лось.

— Постойте! Подождите! — окликнул его прыщавый фотограф.

— Убери фотоаппарат! — прорычал в ответ Реймонд.

Он и не подозревал, что голос у него может звучать так мерзко. Фотограф моментально сник.

— А в чем дело? — спросил он, явно пребывая в недоумении.

Еще бы, он же вырос в то время, когда фотографироваться для прессы отказываются лишь сексуальные маньяки и наркодельцы.

— Я проделал весь этот путь, чтобы повидаться с отцом Эда Мэвоула, — ответил Реймонд, презирая себя за пошлую сентиментальность. — Если хочешь сделать снимок, иди и найди его. Без него фотографироваться не буду.

«Только поглядите на этого искреннего, грубовато-простодушного сержанта, — мысленно простонал Реймонд. — Я так глубоко вжился в роль вояки, что имею все основания рассчитывать на авторский гонорар за свои „выступления“. Только гляньте на этого дурня-фотографа, пытающегося осмыслить происходящее. И ведь даже не понимает, что стоит как раз рядом с отцом Мэвоула».

— О, сержант! — воскликнула девушка.

Ну хоть с ней все ясно. Глаза не красные, да и нос не распух от слез по погибшему герою — значит, молодая журналистка, которой поручили написать большую статью о Белом доме и Герое, а он своей нелепой показухой только что подкинул ей заголовок.

— Я отец Эда, — представился человек, все лицо которого было покрыто испариной. Что за черт? На дворе декабрь, откуда же эта «роса»? — Я Фрэнк Мэвоул. Извините за такую встречу. Просто я случайно обмолвился на работе, что вы звонили из Сан-Франциско и предложили заехать к нам по пути в Белый дом, чтобы повидаться с матерью Эдди. Ну, вот, слухи, видно, и дошли до газетчиков.

Реймонд сделал три шага вперед и обменялся с мистером Мэвоулом рукопожатием, левой рукой крепко стиснув ему плечо и вперив в него суровый, холодный взор. Он чувствовал себя капитаном Кретином из дурацких космических комиксов.

Фотограф сделал снимок и потерял к ним всякий интерес.

— Могу я спросить, сколько вам лет, сержант Шоу? — сказала молодая цыпочка, держа блокнот и карандаш наготове, как будто они с Мэвоулом собирались снимать с Реймонда мерку.

Он решил, что это, должно быть, ее первое серьезное задание после долгих лет учебы на факультете журналистики и нескольких месяцев работы, заполненных освещением пустячных событий из жизни города. Он вспомнил свое первое задание: как же он испугался, когда дверь гостиничного люкса распахнулась и киноактер с лицом, похожим на вафлю, предстал перед ним в одних лишь пижамных брюках, демонстрируя обнаженный торс с пошлыми татуировками типа «До встречи, Мейбл» на каждом плече. Всякая охота беседовать с ним пропала начисто, и Реймонд тогда сказал: «Дайте мне ваш пресс-релиз, так мы сэкономим время».

Присутствовавший здесь же агент актера, толстяк с воспаленными глазами, то и дело поправлявший съезжающие на нос очки, проворчал: «Что еще за пресс-релиз?»

Реймонд хмуро поинтересовался, уж не начать ли ему с вопросов о хобби знаменитости и знаке Зодиака, под которым тот родился. Трудно поверить, но лицо знаменитости было так густо усеяно оспинами и рубцами, что напоминало вафлю. И тем не менее он был «звездой» — можно представить, на что пойдут эти свиньи, лишь бы обмануть доверчивую публику. «Ты, что ли, боишься, малыш?» — спросил его тогда актер.