Читать книгу - "Заарин - Алексей Шаманов"

Едва взглянув на лопатку, заарин изменился в лице. Он увидел то, что на короткое время выбило его из колеи. Однако вскоре он взял себя в руки, достойно довел обряд посвящения до конца, но на следующий день сам отыскал новопосвященного хаялгын-боо и запретил ему не только входить в свою белую юрту, но и вообще попадаться ему на глаза…

Но несмотря ни на что, Баташулуун Шагланов оставался найжи. Он едва заметно кивнул:

— Говори.

— Разреши задать тебе вопрос.

— Спрашивай.

Гомбо вдруг поднял голову и дерзко посмотрел заарину в глаза.

— Что ты прочел по жертвенной лопатке на моем посвящении, богдо?

Баташулуун был удивлен тем, что молодой наглец смеет смотреть в глаза заарину! Однако… Впрочем, лицо его продолжало сохранять абсолютное спокойствие. Шаман, просветленный разумом, коему открыты тайны загробного мира и мира духов, легко сумеет совладать с человеческими эмоциями.

Баташулуун усмехнулся:

— Я скажу только то, что скажу.

— Я внимаю, богдо.

Более Гомбо глаз не поднимал.

— По праву рождения ты обладаешь сагаанай удха, то есть на роду у тебя написано стать белым шаманом, как все твои предки по материнской линии.

— Это так, богдо.

— Ты станешь черным шаманом, Гомбо.

Тот удивленным не выглядел, напротив. Слова найжи, вероятно, лишь подтвердили его собственный уже сделанный выбор.

— Это не есть сээр, — сказал он.

— Да, греха в этом нет, но и хорошего мало. — Баташулуун отставил в сторону пиалу с остывшим чаем. — Говори, Гомбо, зачем ты пришел, и уходи. Мое время мне не принадлежит.

Молодой шаман склонил голову ниже.

— Смирнов-нойон, полицейский ротмистр, арестовал моего младшего брата Батлая и посадил его в каменный подвал в Иркутске.

— Это не есть сээр, это работа полиции. В чем обвиняют Батлая?

— В конокрадстве.

— Если твой брат вор, его надлежит наказать. Если же он невиновен, власти разберутся и скоро отпустят его.

— Батлай невиновен! — Гомбо заговорил экспрессивно, но жестикулировать, впрочем, как и поднять глаза, не решался. — В тот день, когда была совершена кража, весь улус видел его гуляющим на свадьбе! И полиция знает об этом!

— Почему же его не отпустят? — искренне удивился Ба-ташулуун.

— Прошлым летом на Сур-харбане Батлай выиграл скачки на моем донон-хэер (четырехлетий гнедой скакун). Русский нойон еще тогда положил на Гнедого глаз… Он требует отдать ему коня, и тогда он отпустит брата.

— Это сээр… нет правды на земле… — печально вздохнул Баташулуун. — Будет лучше, если ты отдашь ему Гнедого… Но что же ты хочешь от меня?

Гомбо искоса взглянул на заарина и, снова опустив глаза, произнес:

— Я хочу наказать русского. Я хочу съесть его душу… Научи меня, богдо!

Баташулуун не удивился просьбе, он и ожидал от молодого дерзкого шамана нечто подобное.

— Я могу научить тебя, — сказал он, — но я не стану этого делать. Это сээр, великий сээр. Не пристало хаялгын-боо заниматься подобным.

— Но это делают даже непосвященные черные шаманки! — воскликнул Гомбо.

— Ты знаешь, как поступают с ними, — сказал Баташулуун. — А теперь иди.

— Батлаю семнадцать лет, он лучший наездник в округе! — не унимался Гомбо. — Он смел и дерзок! Батлай не склонит головы, и русские убьют его, богдо. Помоги!

Баташулуун закрыл глаза.

— Иди, — сказал он, и губы его не шевелились.

Гомбо Хандагуров подчинился. У войлочного полога на выходе он оглянулся и увидел, как заарин-боо с закрытыми глазами парит в трех вершках над ковром, застилающим земляной пол юрты…