Читать книгу - "Темное озеро - Линда Кейр"

Сегодня появилась новая девочка. Ее зовут Энди Блум. Пропустив первые две недели, она просто заявилась на алгебру.

Пока Нейдельман представлял ее классу, она забавно закатывала глаза, ведя себя так, словно училась с нами с самого начала. Мне не хотелось бы опоздать и оказаться новичком, но она, видимо, относилась к этому равнодушно. Говорят, что ее отец — какая-то большая шишка в Голливуде. Поэтому, естественно, все думают, что если подружатся с ней, то им светят встречи с кинозвездами и разрешение околачиваться на съемочных площадках. Я еще не разговаривал с ней, но собираюсь…

Она выглядит и ведет себя совсем не так, как большинство здешних девочонок. В хорошем смысле. Ей как-то удается выглядеть круто даже в нашей форменной одежде, и держится она так, будто Гленлейк ничем не лучше бесплатной городской школы. Вероятно, для нее так оно и есть, поскольку она у себя в Калифорнии привыкла к роскоши. Хотя не думаю, что она — воображала.

Почему-то я все время думаю о ней.

И замочки на этих дурацких дневниках могли бы быть понадежнее.

* * *

Некоторые родители первогодков присоединились к своим детям с бокалом вина, пива и безалкогольных детских напитков, хотя множество бывших выпускников собрались в обшитом ореховыми панелями приемном зале, прямо перед кабинетом директора школы, где бармен в черном костюме стоял в ожидании за заставленной бутылками стойкой.

Руководители Гленлейка обожали собирать выпускников при каждом удобном случае: последние были ключом к пожертвованиям и успешному набору новых учащихся. Особенно те, чьи имена уже вырезали в камне над входом в здания кампуса.

Йен и Энди только что глотнули вина — она выбрала сносный белый совиньон, а он — бокал каберне, о чем тут же пожалел, — когда в зале прозвучали их имена.

— Йен и Энди, — произнес чей-то голос. С оттенком изумления, но четко и раздельно. Это здорово отличалось от того, как звали их парочку все годы обучения: «ЙениЭнди».

Повернувшись, Йен изобразил радость при виде лица, которое и не узнал вовсе, хотя краем глаза заметил, как искренне обрадовалась супруга.

Подошедший мужчина постарел гораздо больше, чем они: волосы поседели, лицо расплылось, под глазами набрякли мешки, а над ремнем нависало заметное брюхо.

— Томми Харкинс! — воскликнула Энди, обнявшись с этим типом и тактично игнорируя его откровенно оценивающий взгляд на свою по-прежнему стройную и привлекающую внимание фигуру.

— Рад видеть тебя, — Йен обменялся с Томми рукопожатием, все еще пытаясь связать в памяти это имя с более молодым парнем.

— Мне сначала показалось, что ты не узнал меня, — сказал тот, подмигнув заплывшим глазом, — и, знаешь, ничего удивительного. Большинство людей говорит мне, что я сейчас выгляжу моложе, чем в юности, даже несмотря на то, что теперь все зовут меня Томом.

— Конечно… Том, — помедлив, согласилась Энди.

И вдруг прошлое ожило: в выпускном классе Том встречался с Джорджиной, лучшей подругой Энди. Если память не подводит, то у них что-то не сложилось. Йен приобнял жену за талию, и она в благодарность одарила его нежным взглядом.

— Давненько не виделись, — заметила Энди. — Похоже, с самого выпуска?

— Верно, — Том покачал головой. — В этом году сюда поступила моя дочь. Так странно вновь оказаться в этих стенах…

— А у меня такое чувство, будто мы никуда и не уезжали. Наша дочь Кэссиди перешла в выпускной класс, а двойняшки Уитни и Оуэн приедут сюда в будущем году. Если, конечно, поступят.

— Ха, можно подумать, что Гленлейк посмеет отказать кому-то из Коуплендов после всей «зелени», вложенной вашим родом в это заведение, — шутливо бросил Том.

— Коупленды — истинные приверженцы образования, — Энди скромно улыбнулась, разыграв роль «Мы так богаты, что и думать забыли о деньгах».

Учитывая, что она происходила из еврейской семьи, жившей в Беверли-Хиллз, это прозвучало не слишком естественно. Хотя она быстро схватывала — практически мгновенно после поступления в Гленлейк восприняв язвительную сдержанность обитателей Среднего Запада, Энди мастерски пользовалась ею задолго до того, как они обосновались в консервативном Сент-Луисе.

— Так вы двое всю дорогу вместе? — глотнув пива, спросил Том. — Или волшебным образом соединились, разбежавшись с первыми половинками?

— Наша жизнь не столь затейлива, — с усмешкой произнесла Энди, прежде чем приступить к набившему оскомину описанию их краткой семейной биографии. Напомнила, как они вновь сблизились в конце выпускного года. Рассказала, как продолжали встречаться, пока она училась в колледже Смит, а Йен — в колледже Амхерста Массачусетского университета.

Их нью-йоркский эксперимент закончился рождением Кэссиди, и тогда-то они и переехали в Сент-Луис, чтобы Йен мог подхватить семейный бизнес по импорту вин, а Энди — начать заниматься издательством, в основном подарочных альбомов по искусству.

Йена всегда поражало, что жизненные истории привязывались не к чувствам, а к годам и местам. Никто, описывая свою жизнь, не говорил: «Наша любовь вспыхнула с первого взгляда, но сейчас мы любим друг друга еще сильнее, чем раньше».

Джеральд Матисон, который во времена их учебы служил заместителем директора, лавировал по залу, как буксир в переполненной гавани. Его лысая голова разрумянилась, а нос, тогда лишь начинавший краснеть, выдавая склонность к пьянству, окончательно приобрел темно-багровый оттенок.