Читать книгу - "Долг чести - Том Клэнси"

– Ситуация становится опасной, – заметил второй пилот после часа полета. – Посмотри вниз.

С тридцати тысяч футов нетрудно увидеть корабли. К тому же последнее время пилоты гражданских авиалайнеров имели при себе бинокли, чтобы опознавать надводные суда. Сато поднес к глазам бинокль и увидел характерные очертания эсминцев типа «иджис», которые на большой скорости шли на север. Тут он решил включить радио на другой частоте.

– Авиалайнер «Джал» вызывает «Мутсу», прием.

– Кто это? – тут же послышался ответ. – Сейчас же уйдите J с этой частоты.

– Говорит капитан Торахиро Сато. Немедленно вызовите командующего соединением! – приказал командир авиалайнера. Ожидать ответа пришлось не больше минуты.

– Брат, ты не должен так поступать, – упрекнул пилота Юсио. Вообще-то радиомолчание было скорее формальностью, чем необходимостью военного времени. Адмирал знал, что в космосе у американцев летают разведывательные спутники, да и к тому же мощные радиолокаторы его эсминцев были включены и действовали в активном режиме. Так что, если в небе находятся американские самолеты дальнего радиолокационного обнаружения, они быстро засекут его соединение. Неделей раньше он смотрел бы на такую ситуацию с уверенностью в своих силах, но не теперь.

– Я просто хочу иметь уверенность в тебе и в твоих людях. Можешь воспользоваться моим самолетом в качестве учебной. цели для калибровки своих приборов.

В боевой рубке «Мутсу» операторы ракетных установок занимались сейчас именно этим, но адмирал знал, что говорить об этом не следует.

– Я рад снова услышать твой голос. А теперь извини меня. У нас много работы.

– Понял, Юсио. Конец связи. – Сато снял палец с переключателя. – Видишь, – произнес он, обращаясь ко второму пилоту по системе внутренней связи. – Они занимаются своим делом, а нам нужно заниматься своим.

Второй пилот не был особенно уверен в этом, но промолчал, занятый навигационными проблемами. Как и большинство японцев, он с раннего детства был воспитан в убеждении, что войны следует избегать всеми силами, словно чумы. События последних недель в конфликте с Америкой сначала вызвали у него ощущение эйфории – ведь неплохо преподать урок высокомерным гайджинам, – но это были фантазии, а теперь перед ними встала суровая реальность. Затем последовали два важнейших заявления – сначала о том, что его страна обладает ядерным оружием, что было безумием уже само по себе, и тут же американцы сообщили на весь мир, что это оружие уничтожено. В конце концов они летели сейчас на американском самолете «Боинг-747-400», который был построен пять лет назад, но во всех отношениях оставался самым современным авиалайнером в мире, надежным и устойчивым. Мало кто может опередить Америку в самолетостроении, но если этот самолет настолько хорош, то каковы американские боевые самолеты? Самолеты, состоящие на вооружении японских ВВС, представляют собой копии американских, если не считать самолетов раннего радиолокационного обнаружения «ками», о которых ходило столько слухов, – сначала об их неуязвимости, а за последнее время о том, что их осталось так мало. Этому безумию нужно положить конец. Неужели люди не понимают этого? Некоторые понимают, наверно, иначе почему их авиалайнер заполнен лишь наполовину, и к тому же людьми, которые стремятся покинуть Сайпан, несмотря на переполнявший их раньше энтузиазм?

Но капитан не понимает этого, не правда ли? – спросил себя второй пилот. Торахиро Сато сидел рядом, в левом кресле, словно высеченный из камня, будто все шло как нельзя лучше, хотя на самом деле положение явно было совершенно иным.

Стоило посмотреть вниз, чтобы увидеть в свете заходящего солнца эсминцы… идущие куда? Защитить от возможного нападения побережье Японии. Разве это нормально?

* * *

– Рубка, говорит гидропост.

– Рубка слушает. – Послеобеденную вахту нес сам Клаггетт. Ему хотелось, чтобы команда видела его, но еще больше он стремился не утратить собственное ощущение, что лодка подчиняется ему.

– Возможны многочисленные контакты на юге, – доложил старший акустик. – Пеленг один-семь-один. Похоже на надводные корабли, движущиеся с большой скоростью, сэр, слышна кавитация от стремительно вращающихся винтов.

Похоже на правду, подумал капитан, снова направляясь в рубку гидроакустиков. Он только собрался отдать команду о подготовке к решению огневой задачи, но, обернувшись, увидел, что двое старшин уже занимаются этим, а анализатор направления печатает первые данные о расстоянии. Теперь его команда была отлично подготовлена, все происходило автоматически и даже лучше. Они сейчас не только действовали, но и думали.

– Посмотрите сюда, – сказал старший акустик. Это был действительно четкий контакт. Данные появлялись на четырех линиях различных частот. Старшина протянул Клаггетту наушники. – Похоже на множество винтов, явные звуки кавитации, должно быть, корабли с несколькими винтами и движутся в кильватер.

– А где наш друг? – спросил капитан.

– Подводная лодка? Она снова затихла, наверно, плывет на аккумуляторных батареях со скоростью узлов пять, а то и меньше. – Контакт на расстоянии добрых двадцати миль, за пределами обнаружения.

– Сэр, первоначальное расстояние до новых контактов превышает сто тысяч ярдов, они находятся в зоне схождения, – доложил другой акустик.

– Пеленг не меняется. Они направляются прямо к нам или чуть отклоняются в сторону. Машины работают на полную мощность. Какая погода на поверхности, сэр?

– Волны от восьми до десяти футов. – Значит, больше сотни тысяч ярдов. Более пятидесяти морских миль, подумал Клаггетт. Корабли идут с большой скоростью. Прямо на него, но он не имеет права открывать огонь. Проклятие. Он повернулся и сделал три шага обратно в боевую рубку. – Десять градусов вправо, новый курс два-семь-ноль.

«Теннесси» повернула на запад, чтобы акустикам легче было определить расстояние до приближающихся эсминцев. Полученные капитаном разведданные предсказывали это, и момент сближения был точным, хотя и крайне нежелательным.

* * *

При более драматических обстоятельствах, перед кинокамерой например, атмосфера была бы иной, но сейчас, хотя обстановку в определенном смысле можно было назвать и драматичной, все чувствовали себя просто замерзшими и несчастными. Эти солдаты принадлежали к самым элитным частям, но им было намного проще выдержать испытание боем, чем бороться с безжалостной природой. Рейнджеры в почти целиком белых камуфляжных комбинезонах старались двигаться как можно меньше, и отсутствие движений делало их еще более уязвимыми для холода, к тому же бездеятельность – злейший враг солдата. И все-таки это еще не так плохо, подумал капитан Чека. Для небольшой группы солдат в четырех тысячах миль от ближайшей американской базы – а такой базой был Форт-Уэйнрайт на Аляске – страдать от бездеятельности было несравненно лучше, чем готовиться вступить в бой без малейшей надежды на всякую поддержку. Сам Чека разделял участь всех офицеров, оказавшихся один на один со своими солдатами: он находился в таком же положении и испытывал те же трудности, что и его солдаты, но в отличие от них не имел права ворчать. Ворчание перед рядовыми подрывало их моральный дух, хотя они скорее всего поняли бы его.