Читать книгу - "Бей в точку - Джош Бейзел"

— Дал ему кем-то забытый пиджак. Накинул на плечи. — Новый приступ насвистывания прерывает озноб. — Ну что, всё, что ли?

— Всё, — говорю. — За нами должок. Загляните к нам в больницу, проверим вашу эмфизему.

Мужчина опускает взгляд на монограмму, что вышита на нагрудном кармане моего халата.

— Спасибо, доктор Луиза.

— Меня зовут Питер Браун. Мой коллега Мершон. Этот визит вам ничего не будет стоить.

Мужчина разражается сипатым смехом, потом у него перехватывает дыхание.

— Однако и без больницы дожил ведь до седых волос, — говорит он.

— С этим не поспоришь, — соглашаюсь я.

По пути вниз Мершон спрашивает меня, как я догадался, что у этого типа эмфизема легких. Я начинаю перечислять разные внешние признаки, а затем в свою очередь задаю вопрос:

— Мершон, кто обычно свистит?

— Придурки?

— Так. А еще кто?

Мершон, подумав, продолжает:

— Люди, которые заклинены на чем-то, по ассоциации с этим предметом. Например, проверяя черепно-мозговую деятельность, ты начинаешь насвистывать «Голову держи повыше».

— Неплохо. А еще люди насвистывают, подсознательно желая увеличить давление воздуха в легких, чтобы прогнать через ткани больше кислорода.

— Ё.

— Вот тебе и «ё». Помнишь в «Белоснежке» каменоломню, где трудились гномы?

— Ну, допустим.

— Если бы, вкалывая рядом с ними, ты заработал силикоз, ты бы свистел с утра до вечера.

— Нифигос.

— Вот так.

Рядом с ним я почувствовал себя профессором Мармозетом.

Мы обнаруживаем Мосби на территории Риверсайд-парка, в павильоне из песчаника, нависающем над Гудзоном. Великолепный вид портят неприятные порывы ветра с брызгами в лицо. Даже пластмассовые сабо тебя не защищают. Снег летит сверху, взвихривается с земли. У нашего беглеца побелели волосы и ресницы.

— Как дела, мистер Мосби? — пытаюсь я перекричать ветер.

Он с улыбкой поворачивается ко мне:

— Как обычно, доктор. А что у вас?

— Вы знакомы с Мершоном?

— Конечно, — отвечает Мосби, не глядя в его сторону. — Скажите, доктор, почему нас так тянет к реке?

— Не знаю, — говорю. — Наверно, я пропустил эту лекцию в медицинской школе.

— Я думаю, время от времени нам хочется взглянуть на творения Создателя. Может, было бы меньше побегов из лагеря для военнопленных, если бы вокруг насадили цветы.

— Если мне захочется взглянуть на творение Создателя, — встревает в разговор Мершон, — я выберу женскую «киску».

— А вы их видите поблизости? — поинтересовался Мосби.

— Увы, сэр.

— Тогда придется удовольствоваться рекой. — Только сейчас Мосби обращает внимание на стрижку Мершона. — Что это, парень, у тебя на голове?

Еще немного — и они сведут меня с ума.

— Послушайте, — говорю, — а не вернуться ли нам всем в больницу?

В вестибюле я еще раз, чисто рефлекторно, набираю профессора Мармозета. Заранее стискиваю зубы, ожидая объяснения с его секретаршей, но на этот раз отвечает он сам.

— Да, привет, Карл... — слышу, как он говорит кому-то.

— Профессор Мармозет?

— Да? — В его голосе слышится растерянность. — Кто это?

— Это Ишмаэль, — говорю. — Одну секунду. — Я поворачиваюсь к Мершону: — Тебе можно доверить это дело?

— Конечно, док, — отвечает он.

— Верю, — говорю, глядя ему прямо в глаза. Иногда это действует на людей вдохновляющее. — Отвези его в ФТ и подожди двадцать минут, а заодно поинтересуйся, почему не состоялся его прием у врача. Скорее всего, они тебе ответят, что никакого приема ему не назначали, тогда вези его к нам и скажи на посту, что в ФТ напортачили. Все понял?

— Все.

— Верю, — говорю и, отняв ладонь, снова обращаюсь в трубку: — Профессор Мармозет?

— Ишмаэль! Я жду звонка, так что не могу долго говорить. Что там у тебя?

Вот именно. От радости, что слышу его голос, я вдруг забыл, зачем звоню.

— Ишмаэль?

— Есть пациент, у него рак клеток, — начинаю я.

— Печально. Дальше.

— Некто по имени Френдли собирается делать ему лапаротомию. Я посмотрел в компьютере...

— Джон Френдли?

— Он самый.

— А это твой пациент?

— Мой.

— Тогда пусть его оперирует кто-нибудь другой.

— Почему? — спрашиваю.

— Ты же хочешь, чтобы он выжил?

— Но этот Френдли — самый высококотирующийся хирург в Нью-Йорке.

— Если верить журналам. Его статистика — дутые цифры. Он приносит в операционную кровь из своих запасов, чтобы в отчетах не было ни слова о переливаниях. Если без дураков, от него можно ждать всего.

— О господи. У него был больной, и он отдал приказ: не применять реанимацию.

— Вот-вот. Зачем вешать на себя летальный исход, когда имеешь дело с «овощем»!

— Блин! И как же мне теперь от него отбояриться?

— Давай подумаем. — Профессор берет небольшую паузу. — О'кей. Позвони гастроэнтерологу Леланду Маркеру в Корнеле. Он, скорее всего, сейчас катается на горных лыжах, но секретарша его разыщет. Скажешь ей, что Биллу Клинтону требуется лапаротомия и что он, дабы его не засекли репортеры, лег в Манхэттенскую католическую больницу под чужим именем. Назовешь ей имя своего пациента. Когда все разъяснится, Маркер придет в бешенство, но будет уже поздно, и ему придется прооперировать.

— Боюсь, у меня на это нет времени, — отвечаю. — Операция через пару часов.

— Ну, тогда плесни Френдли в кофе жидкий экстази, хотя... если верить слухам, он и бровью не поведет.

Я приваливаюсь к стене. Звон в ухе делается громче, голова кружится.

— Профессор Мармозет, — говорю я через силу, — мне надо, чтобы этот пациент выжил.

— Кажется, придется прибегнуть к дистанционному методу лечения.

— Нет, то есть... я хочу сказать... этот пациент обязан выжить.

Пауза на том конце.

— Ишмаэль, у тебя все в порядке?

— Нет. Я должен спасти этого больного.

— Почему?

— Долгая история. Но можете поверить мне на слово.

— Мне за тебя тревожно.

— Не волнуйтесь. Какой от этого прок?