Читать книгу - "Три секунды - Берге Хелльстрем"

Целый год Вильсон с успехом создавал Хоффманна, делая его все более опасным, — «замечен возле здания, когда там проводился обыск, причина — предполагаемая торговля оружием», жестоким — «замечен за пятнадцать минут до убийства в Эстлинге в обществе подозреваемого, Марковича» — и наглым. Вильсон менял формулировки и степень дезинформации и с каждым новым «замечен» раздувал миф о могучей силе Пита Хоффманна, пока тот, благодаря компьютерной базе данных, не сделался одним из самых опасных преступников Швеции.

Вильсон снова прислушался. Опять шаги в коридоре. Звук отчетливее, громче, вот прошагали мимо двери, потом звук стал медленно затихать.

Вильсон чуть повернул монитор кверху.

В РОЗЫСКЕ

Через две недели Пит надолго сядет в тюрьму, а потом приобретет влияние, достаточное, чтобы контролировать продажу наркотиков, что обеспечит уважение со стороны других заключенных.

ОПАСЕН

Поэтому на этот раз Вильсон писал большими буквами.

ВООРУЖЕН

Когда кто-нибудь из коллег вздумает проверить Пита Хоффманна по этой базе, его или ее перенаправят на эту страницу, а там их уже дожидается особый код, который присваивают лишь очень немногим преступникам:

В РОЗЫСКЕ ОПАСЕН ВООРУЖЕН

Любой патрульный, любой, кто имеет доступ к истине в последней инстанции — полицейской базе данных, — заговорит о Хоффманне как об особо опасном преступнике. Эта слава сядет вместе с ним в автобус, который перевезет осужденного из камеры предварительного заключения в тюрьму.

* * *

Он прижимал к уху мобильный телефон. Пошла, если верить электронному голосу из трубки, десятая секунда после половины первого, когда темная квартирная дверь с надписью «Хольм» на почтовом ящике открылась изнутри. Пит вошел в квартиру на третьем этаже; все затянуто полиэтиленом, паркет под ногами странно пружинит — наверное, его в свое время залило.

«Двойка».

Хёгалидсгатан, тридцать восемь и Хеленеборгсгатан, девять.

Вильсон, как обычно, угощал растворимым кофе, Хоффманн, как обычно, не стал его пить. Мягкий диван в комнате, где хозяева, вероятно, смотрели телевизор. Прозрачный пластик, призванный защищать обивку во время двухмесячного ремонта, шуршал при каждом движении и липнул к мокрой от пота спине.

— Будем работать вот с этим.

Хоффманн знал: времени мало.

Такие глаза он видел у Эрика в первый раз — тревожно шарящие по комнате, растерянные, ни на чем не фокусирующиеся. Человек, который девять лет руководил его работой, который никогда не смеялся, никогда не плакал, сейчас нервничал и вел себя как все нервничающие люди: пытался скрыть свою нервозность, отчего та проявлялась еще отчетливее.

— Цветы.

Хоффманн открыл металлическую баночку — бывшую жестяную чайницу теперь наполняло нечто желтое, липковатое, без трещин и разломов, крепко пахнущее тюльпанами. Эрик Вильсон осторожно соскреб немного субстанции пластмассовым ножом, который протянул ему Хоффманн, поднес к языку, ощутил жжение — наверняка вскочит волдырь.

— Страшно крепкий. Две части глюкозы?

— Да.

— Сколько?

— Три кило.

— Достаточно, чтобы судили быстро и посадили в тюрьму строгого режима надолго.

Пит закрутил банку и сунул ее во внутренний карман куртки. Восемьдесят один килограмм оставался в вентиляторе, на чердаке дома на Васагатан, построенного на рубеже столетий. Позже Пит расскажет Вильсону, что и как. Но не сейчас. Сейчас нужно разбавить наркотик еще раз, забрать собственную долю. Иногда Пит так делал — продавал наркотики сам.

— Я собираюсь за три дня выдавить действующих продавцов. «Войтек» получит правильные донесения и продолжит работу. А потом мы сделаем то, что собираемся сделать. Ликвидируем «Войтек».

Эрик должен был бы ощущать спокойствие, радость, заинтересованность. Его агенту номер один предстоит сесть в тюремную камеру, которую уготовили ему одновременно шведская полиция и «Войтек» — место, где начнутся и закончатся захватнические планы мафии. Но тревога… к тревоге Вильсон не привык, и он видел, что Пит заметил ее.

— Я попробую разобраться с Вестманнагатан как обычно. Секретное донесение начальнику полиции отправится прямиком в сейф. Но… В нашем случае этого будет недостаточно. Убийство, Пит! Придется вынести дело за пределы Главного полицейского управления. Пойти в Русенбад. Тебе тоже надо там быть.

— Сам знаешь, мне нельзя.

— У тебя нет выбора.

— Эрик! Не могу же я вот так гуляючи войти в главный вход правительственной канцелярии в компании полицейских и чиновников из правительства!

— Я заберу тебя на «два-бэ».

Хоффманн сел на диван, покрытый защитной пленкой, липнущей к спине, и медленно покачал головой.

— Если кто-нибудь меня увидит… это смертный приговор.

— Смертный приговор тебе вынесут в тюрьме в тот момент, когда соседи по коридору узнают, кто ты на самом деле. И ты останешься с ним один на один. Пит, тебе нужна помощь государства. Чтобы выйти из тюрьмы. Чтобы выжить.

Он оставил нетронутым растворимый кофе и квартиру на третьем этаже. В кафе на углу Польсундсгатан выбрал кофе сильной обжарки, заказал чашку (с горячим молоком) и стал пить, пытаясь уследить за мелодией итальянских шлягеров и посматривая на стайку хихикающих девчонок за соседним столиком, променявших школьный завтрак на булочки с корицей. Двое за дальним столом корчили из себя поэтов; они слишком громко говорили о том, как надо писать, но на самом деле лишь подражали другим говорящим слишком громко.

Эрик прав. Одиночка. У него нет выбора. Полагаться только на себя.

Пит отставил пустую чашку и в компании несмелого солнца прогулялся по мосту Вестербрун, немного постоял метрах в сорока над водой, размышляя, каково это — прыгнуть вниз. Секунды, вмещающие весь мир, и — ничего, кроме болезненного удара о прозрачную поверхность. Посреди Норр-Меларстранд он позвонил домой, Софье, и снова соврал: его собственная работа и работа его жены, конечно, одинаково важны, но он до позднего вечера не сможет вернуться домой и освободить ее от домашних дел. Софья повысила голос, и Пит нажал «отбой», не в силах врать дальше.

Чем ближе он подходил к центру столицы, тем жестче становился асфальт.

Когда Пит направился к подземной парковке напротив дорогого универмага, тротуар Регерингсгатан, несмотря на разгар дня, был пустынным. Узкая лестница на второй этаж; Пит прошел между машинами, стоящими в секции «В», отыскал загнанный в угол черный микроавтобус с тонированным ветровым стеклом. Подошел, взялся за ручку задней двери. Не заперто. Пит открыл дверь и забрался на заднее сиденье оставленной машины. Посмотрел на часы: ждать оставалось десять минут.

Софья не успела договорить, когда он оборвал разговор. Она продолжала говорить, пока он шел по Норр-Меларстранд вдоль водной глади, мимо уродливых зданий Тегельбаккена, а теперь ее разочарование было здесь, на сиденье пустой машины. Откуда Софье знать, что на самом деле он — лжец.