Читать книгу - "Измененный - Майкл Маршалл Смит"

До разговора, состоявшегося только что, часть моего разума отказывалась принимать на веру эту информацию. Мало ли что тебе рассказали об исчезновении кого-то — ведь это не значит, что человек действительно пропал. Каррен ведь могла и ошибиться, или же… Хорошо, ладно, разумеется, это чушь собачья, я оказался не прав. Это мы проехали. После беседы с полицейскими, которые не просто подтвердили, что Дэвид Уорнер исчез, но и ясно дали понять, что твои слова кажутся им сомнительными, реальность здорово бьет по голове. И особенно чувствительно, когда один из полицейских — шериф, с которым ты неоднократно обменивался любезностями в различных общественных местах.

Каких-то три часа назад Уорнер был самым главным — более того, единственным — подозреваемым, способным подкинуть фотографии на мой компьютер, хотя из этого и не вытекало четких ответов на вопросы: как, когда и с какой целью. Теперь же у меня не было ничего. Уорнер по-прежнему может иметь отношение к этим картинкам, но я никак не могу с ним переговорить, чтобы подтвердить его причастность или хотя бы выяснить, каким образом это ему удалось. И его помощница тоже оказалась оборванной ниточкой.

А потом, словно гром среди ясного неба, на меня снизошло озарение: так все и должно быть.

На мгновенье я замер, пока мысли пытались выстроиться в четкую линию и поплыть в одну сторону. В следующий миг ноги сами понесли меня по тротуару вокруг террасы ресторана, мимо бассейна, на пляж.

Если Уорнер действительно имеет отношение к фотографиям, ничего удивительного, что он не захотел со мной встречаться. Какую бы игру он ни затеял, она закончилась, в особенности если вдруг окажется, что он действительно мертв. Его нет поблизости, чтобы подтвердить или опровергнуть то, что, кроме меня, важно еще одному человеку — Стефани. Другими словами, преступника я вычислил. И неважно, что я не понимаю, зачем он это сделал. Неважно даже то, сделал ли он это в действительности.

Мне всего лишь нужно нарисовать картину, где все будет выглядеть именно так.

Я остановился, так и не шагнув на песок. Стеф до сих пор не ответила ни на одну из моих эсэмэсок. Поэтому я решил позвонить ей. Но меня поджидала голосовая почта. Я не знал, какое сообщение оставить, поэтому просто повесил трубку. Было почти три часа дня. Какая у них длинная конференция. И как долго мы со Стеф уже не общались. Мысль засела у меня в голове, и я набрал конторский номер Стефани.

Ответил ее заместитель, Джейк.

— А, Вил-ли-ам, — пропел он. — Какая прелесть. Как ты поживаешь в этот очаровательный денек?

— Цвету и пахну, — ответил я, точно зная, что Джейк не наркоман, не извращенец, просто он всегда так разговаривает. — Хотел узнать, в котором часу у Стеф заканчивается конференция.

— Конференция? А, встреча с этой шишкой, Максвинн Сондерс?

— Точно, — сказал я. — Скоро она уже освободится? А то что-то мероприятие затянулось.

— Освободится? Милый, да все закончилось уже несколько часов назад!

— Правда?

— Ну, господи, конечно. Они выкатились отсюда в половине двенадцатого. И все улыбались до ушей.

— А потом?

— Что потом, любовь моя?

— Куда она пошла? Стефани. Она на какой-то другой встрече?

— Нет, нет. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю. Она ушла из редакции сразу после конференции и… Так-так-так… дай-ка посмотрю… нет, у Стефани в ежедневнике дальше пробел. На сегодня больше ничего не назначено, вот счастливица! Хочешь передать ей что-нибудь, на случай, если она вернется?

— Нет, просто скажи ей, что я звонил, ладно?

— Не-а.

— Что?

Он засмеялся.

— Ну конечно, я все передам, глупый. Желаю тебе великолепного дня.

Два текстовых сообщения, и, судя по тому, что я только что услышал, второе я отправил, когда конференция уже закончилась. И никакого ответа. На звонки она не отвечает, во всяком случае, от меня. Все это мне совершенно не нравилось.

Мы со Стеф любим друг друга. По-настоящему. Стефани — единственный человек (и я не лукавлю), общество которого я предпочитаю одиночеству. Кроме того, мы играем в одной команде и смотрим в одном направлении. Она и в журнале-то начала работать прежде всего для того, чтобы мы стали вхожи в высшие круги, — всякие там выставки и галереи, которым покровительствуют местные денежные мешки, — потому что иначе войти туда невозможно. Да, время от времени мы ссорились и ворчали друг на друга, но чтобы полдня игнорировать попытки партнера наладить контакт — такого даже близко никогда не случалось. Мне как будто половину разума отрубили. Я пока еще не понимал, как сумею возложить ответственность за фотографии на Уорнера, но меня не покидало стойкое ощущение, что именно это поможет нам со Стеф помириться и снова оказаться за одним столом.

Я еще раз набрал ее номер. На этот раз оставил сообщение, весьма бодрое, сказав, что кое до чего докопался и готов опровергнуть ее недавние подозрения. Надо было спросить у Джейка, на месте ли Сьюки, главная приятельница Стеф по журналу. Если ее тоже нет, зуб даю, они отправились куда-нибудь вместе отпраздновать бокалом «Пино» успех конференции… в чем бы этот успех ни состоял.

Но я не выдержал бы еще одного разговора с Джейком, в том числе потому, что это было бы равносильно признанию: как ни странно, я понятия не имею, где находится моя жена.

Поэтому я позвонил домой. Выслушал несколько гудков и уже хотел отключиться, когда трубку подняли.

— А, детка, ты дома, — сказал я, стараясь говорить уверенно и жизнерадостно, а не так, словно у меня гора с плеч свалилась. — Что-то тебя сегодня нигде не найти. Ты не получала мои сообщения?

Она ничего не ответила.

— Ничего, — сказал я, — это неважно. Прошлая ночь была какая-то странная. Но, клянусь, я говорил правду. Сегодня произошло кое-что еще. Мне кажется, я понял, в чем дело.

Она по-прежнему молчала, хотя я слышал ее дыхание.

— Ну же, Стеф, — сказал я, теперь уже с трудом удерживаясь, чтобы не перейти на умоляющий тон. — Давай поговорим обо всем нормально, а? Я сейчас приеду домой. Или можем встретиться где-нибудь еще. Выпить кофе или, может, по пиву? Кажется, ваша конференция прошла удачно. Так давай это отметим.

Молчание. Я подавил желание заполнить паузу новыми словами, понимая, что сначала должна заговорить она, согласиться иметь со мной дело, восстановить связывающие нас нити, о которых я понятия не имел, что они такие непрочные. Но выждав, наверное, добрых полминуты, я не смог больше молчать.

— Стеф? Прошу тебя, детка. Поговори со мной.

Молчание длилось еще несколько мгновений, затем женский голос очень отчетливо произнес одно-единственное слово:

— Изменен.

Голос был не Стефани. Раздался негромкий смех, а потом я услышал, как трубку положили.