Читать книгу - "Центр мира - Михаил Кречмар"

Спадолину с детства было знакомо, каково искать блуждающие ручейки в болотистом лесу. Он вырос в Тюменской области. Его дедушка, егерь Николай Спиридонович, каждое лето брал внука на свой участок, расположенный в еловой, заболоченной тайге. Мальчик с упоением искал гнёзда глухарей, гайна белок, ловил рыбу в медленных, кофейного цвета реках и радовался, как радуется каждый ребёнок, когда удавалось увидеть следы настоящего лося.

Мир финансовых махинаций и был для Спадолина этой тюменской тайгой, где под сапогами хлюпала незнамо из каких источников проступающая вода – с неожиданно бьющими из-под коряги и столь же внезапно исчезающими в кочках ручейками, с длинными изогнутыми озёрами, похожими на реки, и с неподвижно стоящими реками, похожими на озёра.

Фонд «СДК» был партнёром «Центра-Рерих» по линии экологической благотворительности. Именно его счета использовались для финансирования базы экологического туризма «Хун Шань» на территории заповедника «Карас». Как начал понимать Макс, задача распутать финансовые дела экологической организации, если они, в придачу, сплетены с финансами оккультистов, – всё равно что выяснить, содержатся ли в конкретном кубометре воздуха молекулы, участвовавшие в последнем вздохе Юлия Цезаря.

Правда, в задачи Максима и не входил тщательный разбор финансов этой международной экологической организации. Тем более что этим занималась независимая международная аудиторская компания Whitehouse Coopers, как с гордостью сообщила об этом миловидная невысокая светловолосая дама с торчащим по-птичьи носиком. Дама отвечала за привлечение сторонников в организацию, а Макс и изображал именно такого сторонника, готовящегося расстаться в пользу фонда с кругленькой суммой в тридцать тысяч евро. Небольшая проблема заключалась в том, что Спадолин, жертвуя такую сумму на охрану снежного барса в горах Средней Азии, хотел детально знать, на что она будет потрачена. Дама же, мило улыбаясь, утверждала, что сейчас они не могут предметно обсудить проект, в который будут вложены его пожертвования, но деньги совершенно точно не пропадут даром, да и вообще: «В нашем фонде работают эксперты мирового уровня, которые прекрасно понимают, куда необходимо вложить средства, чтобы они незамедлительно сказались на успехах благородного дела охраны крупных кошек».

Аббревиатура СДК так и расшифровывалась – «Спасите диких кошек», по-английски – Save the Wild Cats. Эмблема этого фонда – обрисованный чёрными штрихами тигр на белом фоне – была довольно известна в мире и даже украшала биллборды на Новом Арбате.

Представляясь средней руки капиталистом, Спадолин всё-таки желал знать, куда конкретно уйдёт каждый евро из его тридцати тысяч. Дама же заметно кипятилась, но из себя не выходила.

– Наши жертвователи безоговорочно расстаются и с большими суммами, – продолжала уговаривать она Макса («Отдал бы ты без проблем деньги, паскуда, и шёл бы откуда пришёл!»). – И всё это потому, что они нам доверяют. Впрочем, если вы хотите подробнее узнать о финансовой составляющей наших программ, то можете пообщаться с Александром Гареевым, нашим исполнительным директором.

Общаясь с Гареевым, Спадолин совершенно обалдел. Какой там Whitehouse Coopers проводил аудит, было совершенно непонятно, но дело с финансированием обстояло следующим, весьма забавным образом: фонд собирал деньги от всех страждущих спасти крупных кошек планеты, а тратил их по собственному усмотрению. Работа фонда включала самые странные вещи вроде выплаты взяток крупным российским чиновникам, строительства баз отдыха в заповедниках, организации охотничьих хозяйств – и всё под предлогом того, что оные предприятия способствуют обогащению местного населения и отвлечению его внимания от больших диких кошек. Макс подумал, что под такую позицию подойдёт очень много других мероприятий – от устройства бензозаправок до прокладывания нефтепроводов. Практически все средства приходили из-за рубежа, головной офис Save the Wild Cats находился в США, и именно на нём лежала задача сбора денег. С одной стороны, со слов Гареева, основными средствами фонда были средства сторонников – по десять – пятьдесят долларов с домохозяйки, прослезившейся оттого, что в бескрайних горах Средней Азии погибает уникальнейший зверь планеты – снежный барс. Но далее Гареев обмолвился, что фонд принимает и крупные пожертвования от отдельных лиц, компаний и общественных организаций, а также размещает средства на бирже.

Тюменское болото заросло густыми хвощами и подёрнулось сверху густой сеткой елового леса.

– В конце концов, так, – Спадолин понял, что придётся решительно разрубить патоку сладкой воркотни любителей жить на халяву и для достижения нужного результата необходимо жёстко ставить свои условия. – Деньги моей компании будут вложены только в определённый проект. Сам я, в натуре, родился в Казахстане и «бабки» конкретно хочу вложить туда. Ну, типа егерям денег дать или базу для них построить. Место там было такое – «Карас»…

В этот момент Гареев призвал для общения с Максом ещё одного эксперта международного класса, и только с этого места разговор начал приобретать интересный для Службы оборот.

То, что на бумаге называлось «Трансграничным межнациональным природоохранным резерватом „Карас"» (Шергин учил никогда не доверять структурам, имеющим в своём названии более пятнадцати букв), было как минимум семью совершенно независимыми друг от друга предприятиями, которых объединяло лишь изложенное на бумаге замысловатое название под знаком того же улыбающегося чёрно-белого тигра. Резерват «Карас» включал в себя два заповедника, один из которых располагался на казахской, а другой – на китайской стороне, три туристических коммерческих предприятия и два памятника природы. При этом заповедник, памятники природы и туристические предприятия назывались совершенно одинаково и, как предположил Макс, имели общие или взаимно контролируемые счета. («Ух и кормятся там жульманы небось!» – весело подумал Макс.) При этом фонд «СДК» де-факто работал только на казахской стороне, потому что «вложения правительства КНР в природоохранные структуры являются более чем достаточными», как скороговоркой произнёс эксперт Шушарин. У фонда нет никаких интересов на территории Китая, снова повторил Шушарин, за исключением одного места, но это вряд ли может интересовать Спадолина, поскольку он настаивает на вложении средств в казахскую часть проекта.

Нет, напротив, Спадолина очень интересуют проекты на территории КНР, и даже больше не как филантропа, а как бизнесмена. То есть если существует возможность при посредничестве фонда вложить средства в туристическое предприятие на китайской территории, то он…

Нет, данное предприятие, расположенное в Тянь-Шане, имеет своих инвесторов. Средств там более чем достаточно.

– А на хрена вы им тогда, такие красивые? – спросил Спадолин. Роль среднего и о-о-очень независимого бизнесмена увлекала его всё больше и больше.

Тут исполнительный директор, эксперт международного уровня и вновь материализовавшаяся из ничего дама по связям с общественностью попартитурно исполнили свои арии из оперы «Save the Wild Cats» о том, что фонд имеет огромные международные связи, в его совет входят короли, президенты и величайшие культурные деятели, его эмблема является одной из двадцати пяти самых узнаваемых марок в мире и любой частный жертвователь («Наверняка подумали: мелкий жулик вроде тебя», – весело решил Макс) должен испытывать гордость от сотрудничества с ними.