Читать книгу - "Дом Безгласия - Джеймс Дашнер"

– О чем?

– Ты серьезно? – Она сложила на груди руки и приподняла брови. – Всерьез думаешь, что папа не заметил, как ты шпионил за ним и Уэнди?

Я улыбнулся. Лучший способ защиты.

– Пошли.

Не обращая внимания на липкий пот, мама положила руку мне на плечо, приобняла, и мы пошли домой вместе.

– Я и в самом деле не забыл про дезодорант.

– Знаю. Дай тебе Господь здоровья.

4

Я почти прикончил второй стакан воды со льдом, а мама так и не начала говорить. Вода освежила иссохшее горло, моментально заставив позабыть о грозящей мне смертельной опасности. Я получил отсрочку приговора, пусть даже короткую, и ощутил странное умиротворение.

– Ты ведь хочешь знать, о чем записка? – наконец спросила мама.

Дети постоянно вредничают, однако в душе, или даже подсознательно, их подбадривает тот факт, что родители умнее всех на свете.

– Да. Репортерша говорила, ее обнаружили рядом с телом. Значит…

Мама молча кивнула.

– Значит, тело нашли?

– Да, нашли, – вздохнула она. И внезапно словно согнулась под тяжким грузом. Лицо исказило невыразимое страдание. – Наполовину погруженное в болото, недалеко от ямы, где старый Финчер любил рыбачить. И… – Она запнулась. Я никогда не видел маму такой нерешительной.

– И что?

Она ответила, качая головой:

– Буду откровенна с тобой, сынок. Да и как же иначе? Ты у нас умница, с рождения как мудрый маленький старичок, и сумеешь справиться с этой бедой лучше меня.

Ни разу в жизни я так не гордился собой, как в тот момент. Мама продолжила:

– Его обезглавили. Хотя вряд ли для тебя это новость. Наверняка убийца отрезал голову еще в бараке, судя по количеству крови. А потом унес тело.

– Голова лежала рядом с телом?

Вот я и произнес невозможные слова.

– Нет. Не лежала. Не могу себе представить, что он делает с… с ними. – Она вздрогнула, и ее дрожь передалась мне. – Как ты уже слышал от мисс Толивер, к телу была прикреплена записка. В пакетике для сэндвичей, для защиты от влаги. В ней…

Мама провела по лицу ладонями, явно шокированная содержанием записки. Мне самому стало страшно. И все же я переспросил:

– И что же было в записке?

Мамины глаза увлажнились и покраснели.

– Учти: я не верю ни одному слову Гаскинса, а если бы и поверила, то тебя не упрекнула бы. Ты еще ребенок, черт возьми, хотя и достиг определенного возраста. Но я хочу, чтобы ты услышал о записке от своих родителей, а не от кого-то другого.

– Что было в записке? – повторил я.

– Будто бы он явился той ночью в лагерь, чтобы убить тебя. Хотел избавиться от свидетелей. От тебя и Андреа. Однако его сердце дрогнуло – он именно так и выразился, – потому что ты стал умолять его сохранить тебе жизнь. Он пишет, что ты упросил вместо тебя убить Алехандро. И он якобы согласился. Этот извращенец действительно пытался переложить на тебя вину за то, что отрезал парнишке голову… Я не знаю, что еще сказать. Может, не стоило тебе рассказывать? Я понятия не имею, как себя вести, когда такое творится!

У меня возникло странное чувство – будто мы поменялись ролями. Я порывисто обнял маму. Новость совсем не шокировала меня – все обстояло в точности так, как грозил Коротышка Гаскинс.

– Мама, я этого не делал. Я молокосос и поступил как слабак. Убежал, не позвал на помощь, но я не указывал ему на Алехандро. Клянусь!

Мой голос сорвался на визг, и, извергнув из себя последние слова, я внезапно разрыдался. Мама стиснула меня в объятиях. Словно ее ребенка отнимали.

– Знаю, сынок, знаю. И никогда не поверю ему, милый. Не стыдись, что убежал из барака, что перепугался. Слышишь меня? Ни один человек на свете не ждал бы от тебя другого поведения. Понимаешь? И больше не думай об этом. Ты поступил не как маленький, и ты не слабак. Это все вздор. Какая-то хренятина!

Во всем, что касается ругательств, моя мама очень консервативна, и то, что сейчас она не выбирала выражений – лишнее доказательство, насколько она не в своей тарелке. А для меня так много значило, что она переживает за меня, что она настолько сильно меня любит. Я ни на йоту не сомневался – заявись сейчас к нам на двор Коротышка Гаскинс, у мамы хватило бы сил убить его, задушить собственными руками.

Мама осторожно взяла мое лицо в ладони.

– Ты понимаешь, что я говорю? Тебе нечего стыдиться. Не-че-го. Даже обсуждать это – вершина глупости. Понятно? Гаскинс – монстр, и пытается тобой манипулировать. Если сумеет – он выиграл. Но мы ему не позволим. Не доставим сукиному сыну удовольствия.

Я несколько успокоился, слушая маму, и почувствовал себя лучше. Наверное, мой мозг был слишком молод, чтобы в полной мере осознавать, что это такое, если тобой заинтересовался серийный убийца.

– И не стоит трястись из-за какой-то газетной статьи. Твой отец открытым текстом предупредил Уэнди – она не получит от нас разрешения писать о тебе. Ни единого слова. А если упомянет найденную на теле Алехандро записку, мы наймем адвокатов и вытрясем из «Гвоздя дня» все до последнего цента. Понятно?

– Понятно.

– Пойдем, ты должен кое-что увидеть.

Мама вывела меня во двор через парадный вход. В тени гигантского пекана мы остановились. Мама жестом указала на полицейскую машину, припаркованную через дорогу, у самого края дренажного канала на участке мистера Джонни.

– Знаешь, кто в машине?

Я покачал головой.

– Марк Фуллер, молодой помощник шерифа Тейлора. И он находится здесь по одной-единственной причине: следить, чтобы с тобой ничего не случилось.

– Правда? – Я удивленно распахнул глаза. Настоящему копу, из плоти и крови, поручено охранять меня? Фраза звучала как магическое заклинание.

– Да. Именно он сообщил папе, что ты подслушивал его беседу с бедной Уэнди Толивер. И поставил в известность меня, когда ты отправился бродить по полям в одиночестве. Он с тебя глаз не спускает и не позволит Коротышке Гаскинсу подобраться к тебе даже на милю. Ни к тебе, и ни к кому другому из нашей семьи. Ты в безопасности. Мы все в безопасности. Беспокоиться не о чем.

Последняя фраза была уже некоторым перебором, но мама есть мама.

– Спасибо, мама.

Я не нашел других слов. Оставалось надеяться, что она оценит степень моей благодарности. А благодарность была огромна – даже глаза увлажнились.

– Довольно с нас ледяной воды, сынок. Пойдем лучше выпьем «Маунтин Дью».

Так мы и сделали. Еще и угостились вдобавок печеньками с зефиром.

5