Читать книгу - "Алекс - Пьер Леметр"

Семь утра.

Комиссар Ле-Гуэн отвел Камиля в сторону и вполголоса сказал:

— Ну что, на сей раз ты виртуозно сработал. Будешь продолжать в том же духе?

Камиль ничего не обещал.

— Значит, договорились, — удовлетворенно сказал Ле-Гуэн.

В самом деле, по прибытии судьи Видара Камиль не смог удержаться и, войдя почти сразу вслед за ним в кабинет шефа, предъявил увеличенные фотографии, найденные в мобильном телефоне Трарье.

— Кажется, вам хотелось увидеть жертву, господин судья, — ну так вот, смотрите. Во всех ракурсах.

В увеличенном и распечатанном виде фотографии производили еще более жуткое впечатление — они казались кадрами из какого-то любительского порнофильма в жанре садомазо. Вот на одной — почти безумный взгляд женщины из узкой горизонтальной щели между неплотно прилегающими друг к другу поперечными досками, ее скорченное, будто изломанное тело, упирающаяся в крышку ящика-клетки голова, хорошо различимые на переднем плане руки с обломанными ногтями, покрытыми засохшей кровью, — без сомнения, она царапала доски… Вот на другой — снова руки крупным планом, вцепившиеся в пластиковую бутылку с водой, слишком большую, чтобы пролезть в щели клетки… Глядя на это, легко представить, как женщина пьет из горсти, с жадностью человека, потерпевшего кораблекрушение и спасенного лишь много времени спустя. Ее конечно же ни разу не выпустили из этой клетки — на теле заметны следы рвоты и испражнений. Под этой грязью виднелись синяки и кровоподтеки — ее мучили, избивали, скорее всего, изнасиловали… Тем более удивительно, что она еще жива. Никто даже не решался представить себе, что ее ждет.

Однако, несмотря на неожиданное и отчасти провокационное появление Камиля с этими фотографиями, судья Видар оставался невозмутим, внимательно разглядывая их одну за другой.

Все присутствующие хранили молчание. Все — иными словами, помимо вышеназванных, Арман, Луи и еще шесть человек из тех, кто занимался этим делом, — их срочно вызвал Ле-Гуэн, буквально вытащив из постели среди ночи.

Судья Видар ходил вдоль стола, на котором лежали фотографии. Лицо его оставалось спокойным и серьезным, словно у его предка-госсекретаря, открывающего какую-нибудь выставку. Мелкий пафосный мудак с мудацкими же идеями, думал про себя Камиль. Мудак, но далеко не трус — у судьи хватило духу повернуться к нему.

— Майор Верховен, — сказал он, — вы оспариваете мое решение о вторжении в жилище Трарье, а я, в свою очередь, оспариваю всю вашу манеру ведения этого расследования с самого начала.

Едва Камиль успел открыть рот, судья остановил его, подняв руку с обращенной к нему раскрытой ладонью:

— У нас возникли разногласия, но я предлагаю урегулировать их позже. Мне кажется, что на данный момент первоочередная задача, что бы вы ни думали на этот счет, — поскорее найти жертву.

Засранец, конечно, но ловкий засранец. Ле-Гуэн выждал несколько секунд и слегка кашлянул. Однако судья не унимался. Он продолжал, обращаясь уже ко всем присутствующим:

— Вы позволите мне, господин комиссар, поблагодарить ваших людей, которым удалось быстро вычислить преступника, этого Трарье, при таком недостатке улик. Но они профессионально сработали!

Это уже явный перебор.

— У вас, часом, не избирательная кампания? — спросил Камиль. — Или таков ваш обычный стиль общения?

Ле-Гуэн снова кашлянул. Вновь воцарилась тишина. Луи покусывал губы, стараясь скрыть удовольствие от этого диалога. Арман ухмылялся, разглядывая свои ботинки. Остальные, кажется, не понимали, зачем вообще здесь находятся.

— Майор, — продолжал судья, — я знаком с вашим послужным списком. И я также знаю вашу персональную историю, которая напрямую связана с вашей служебной деятельностью.

На сей раз улыбки Луи и Армана померкли. Камиль и Ле-Гуэн взглянули на говорившего с одинаковой настороженностью. Видар приблизился к Камилю, но не слишком близко, чтобы не выглядеть фамильярным.

— Если у вас есть ощущение, что это дело… как бы сказать… излишне перекликается с вашей личной жизнью, — я первый вас пойму.

Предупреждение было ясным, угроза — едва завуалированной.

— Я уверен, что комиссар Ле-Гуэн сможет назначить вместо вас кого-то другого… кого это дело не так сильно затрагивает в персональном аспекте. Но-но-но-но-но (на сей раз он энергично замахал руками, словно разгоняя облака) что до меня, майор, я всецело полагаюсь на вас!

Теперь у Камиля не оставалось сомнений, что этот тип — настоящий ублюдок.

Камилю не раз приходилось вникать в переживания случайных преступников, совершивших убийство без всякого предварительного умысла, — либо в порыве гнева, либо по роковой оплошности. Он помнил десятки таких случаев. Муж, задушивший свою жену; жена, зарезавшая мужа; сын, вытолкнувший отца в окно; компания друзей, перестрелявших друг друга; соседи, до смерти забившие ребенка соседки… Ну что ж, возможно, появится в этом ряду и история о майоре полиции, который убил судью, вышибив ему мозги из табельного оружия. Однако в конце концов он все же решил этого не делать. Ограничился лишь тем, что ничего не сказал. Просто кивнул. Это стоило ему немалых усилий, поскольку паршивый чиновничишка позволил себе гнусность — намек на историю с Ирэн. Камиль промолчал лишь потому, что не желал повторения этой истории — еще одна женщина похищена, и он хотел найти ее живой. Судья все это прекрасно понимал, как понимал и то, что молчание Камиля дает ему самому преимущество.

— Ну что ж, — наконец произнес он с удовлетворенным видом, — теперь, когда все проявления подсознательного уступили место служебному долгу, думаю, нам пора вернуться к работе.

Теперь Камиль твердо знает, что однажды прикончит этого мерзавца. Рано или поздно, но он его убьет. Своими собственными руками.

Судья повернулся к Ле-Гуэну, словно актер, совершающий заключительный эффектный жест перед тем, как уйти за кулисы.

— Разумеется, господин комиссар, — произнес он уже более деловым и даже строгим тоном, — вы будете постоянно держать меня в курсе дела.

— На данный момент у нас две первоочередные задачи, — произнес Камиль, обращаясь к подчиненным. — Первая: составить психологический портрет Трарье, понять его жизнь. Именно в его жизни мы найдем след этой женщины и, возможно, установим ее личность. А это главная проблема — мы все еще ничего о ней не знаем: ни кто она, ни тем более почему он ее похитил. Отсюда переходим ко второй задаче: единственная ниточка, за которую мы сейчас можем потянуть, — это личные контакты Трарье, хранящиеся в его телефоне и в компьютере его сына, которым пользовался и он сам. Понятно, что все они довольно старые — многонедельной давности, но это все, что у нас есть. Этого мало, разумеется. Те факты, которыми мы располагаем, весьма тревожны. Никто не может сказать наверняка, что именно Трарье собирался сделать с этой женщиной, зачем запер ее в этой висячей клетке, но теперь, когда он мертв, ясно, что ей осталось жить считаные дни. Даже если явных опасностей нет, ей угрожают обезвоживание и истощение — а это медленная мучительная смерть. Не говоря уже о крысах…