Читать книгу - "Дети не вернутся? - Мэри Хиггинс Кларк"

— Вы, наверное, астроном? — Джон Крагопулос заговорил с Кортни Пэрришем.

— Вообще-то нет. А почему вы спрашиваете?

— Просто у вас отличный телескоп…

Пэрриш слишком поздно сообразил, что телескоп все еще направлен на дом Элдриджей. Увидев, что Джон Крагопулос собирался заглянуть в окуляр, он резко толкнул трубу вверх.

— Мне нравится изучать звезды, — поспешно пояснил он.

Джон Крагопулос прищурился и заглянул в окуляр.

— Великолепное оборудование! — воскликнул он. — Просто великолепное. — Он аккуратно переместил телескоп в первоначальное положение. Наконец, почувствовав неприязнь жильца, он выпрямился и принялся изучать комнату.

— Планировка хорошая, — прокомментировал он Дороти.

— Мне здесь очень уютно, — высказался Пэрриш, хотя его никто не спрашивал. В глубине души он злился на себя. Опять он переигрывает, а это подозрительно. Снова хлынул пот. Неужели он забыл еще что-нибудь? Не осталось ли следов детей? Взгляд заметался по комнате. Ничего.

— Мне бы хотелось показать спальню и ванную, если вы не возражаете, — сказала Дороти.

— Разумеется.

Он расправил покрывало на постели и незаметно сунул банку детской присыпки в прикроватный столик.

— Ванная не меньше большинства современных вторых спален, — сказала Дороти Джону Крагопулосу, но, увидев наполненную ванную, добавила: — Ох, простите. Мы не вовремя. Вы как раз собирались помыться…

— Я не придерживаюсь строгого режима, — эти безобидные слова прозвучали так, будто она действительно причинила ему неудобства.

Джон Крагопулос торопливо отступил в спальню. Да уж, этот человек явно не рад их приезду. Оставить полную ванну — бестактный способ показать свое недовольство. А этот утенок в воде! Детская игрушка. Он передернулся от омерзения и прикоснулся к двери шкафа. Шелковистость дерева изумила его. И правда, этот дом просто великолепен. Джон Крагопулос был расчетливым, практичным дельцом, но верил он и в шестое чувство. А шестое чувство говорило ему, что этот дом — хорошее вложение денег. Они хотят за него триста пятьдесят тысяч… Он предложит двести девяносто пять и поднимет до трехсот двадцати. Он был уверен, что сможет получить его за такую сумму.

Приняв решение, он начал по-хозяйски интересоваться мелочами.

— Можно открыть шкаф? — спросил он. Вопрос был чистой формальностью — он уже поворачивал ручку.

— Простите. Я поменял замок и никак не могу найти ключ. Загляните в другой шкаф, они практически одинаковые.

Дороти взглянула на новую ручку и замок — обыкновенные дешевые металлические предметы из обычного магазина.

— Надеюсь, вы сохранили первоначальную ручку, — сказала она. — Все дверные ручки специально отлиты из чистой меди.

— Да, она у меня есть. Ее надо починить. — «Господи, неужели эта женщина собирается повернуть ручку? А вдруг новый замок поддастся? Он довольно свободно сидит в старом гнезде. Вдруг дверь откроется?»

Дороти выпустила ручку. Легкое раздражение исчезло так же быстро, как и появилось. Да пусть поменяют хоть все медные ручки во вселенной. Какая разница?

Пэрришу пришлось стиснуть зубы, чтобы не приказать этой болтливой бабенке и ее покупателю убираться вон. Дети лежали как раз за этой дверью. Крепко ли он затянул кляпы? Вдруг они услышат знакомый голос и попытаются дать о себе знать? Надо избавиться от этих людей.

Но Дороти тоже хотела уйти. Она чувствовала знакомый запах в спальне, но никак не могла его распознать — запах, который напоминал Мисси. Она повернулась к Джону Крагопулосу.

— Наверное, нам пора… Если вы готовы.

— Я готов, спасибо вам, — кивнул он и повернулся к дверям, на этот раз явно избегая рукопожатия. Дороти последовала за ним.

— Спасибо, мистер Пэрриш, — торопливо бросила она через плечо. — Я позвоню.

Они молча спустились на первый этаж, пересекли кухню и вышли через черный ход. Дороти открыла дверь и лишь тогда поняла, почему по радио передают штормовые предупреждения. За то короткое время, что они провели в доме, ветер резко усилился. О боже, дети умрут от холода, если они на улице.

— Придется нам бежать до гаража, — заметила она. Джон Крагопулос кивнул и взял ее под руку. Вид у него был озабоченный. Они бросились вперед. Держаться ближе к стене уже не имело смысла — при таком ветре от дождя не спрячешься.

Очутившись в гараже, Дороти протиснулась между универсалом Пэрриша и своей машиной, открыла дверцу и хотела сесть, как ее внимание вдруг привлек ярко-красный клочок ткани на полу. Она вылезла из машины, наклонилась, подняла его и опустилась на сиденье, прижимая материю к щеке. Джон Крагопулос встревоженно спросил:

— Моя дорогая миссис Прентисс, что случилось?

— Это варежка! — воскликнула Дороти. — Это варежка Мисси. Она была на девочке вчера, когда я возила ее поесть мороженого. Должно быть, она уронила ее в машине, а я нечаянно выпихнула ее ногой, когда выходила. Она всегда теряет варежки. У нее не бывает двух одинаковых. Мы всегда шутили по этому поводу. А сегодня утром точно такую же Нэнси нашла на качелях. — Дороти начала всхлипывать — как будто сухой кашель, который она старалась подавить, прижимая рукавичку к губам.

— Я могу только напомнить вам, что милосердный и любящий Бог знает о вашей боли и страданиях родителей, — тихо произнес Джон Крагопулос. — Он не бросит вас в беде. Я почему-то уверен в этом. Хотите, я сяду за руль?

— Пожалуйста, — глухо ответила Дороти. Она засунула варежку в карман и пересела. Нэнси или Рэю не нужно ее видеть, это слишком тяжело — у них сердце разорвется. О, Мисси, Мисси! Девочка сняла ее, когда ела мороженое. Наверное, бросила на сиденье. О, бедные детишки!

Джон Крагопулос обрадовался разрешению сесть за руль. В компании этого неприятного человека его охватило сильнейшее беспокойство. Что-то было в этом типе — скользкое, недоброе. Запах детской присыпки в спальне, нелепая игрушка в ванной. Зачем взрослому мужчине такие вещи?

Пэрриш стоял у окна и смотрел, как машина исчезает за поворотом. Потом трясущимися пальцами вытащил ключ из кармана и открыл дверцу шкафа.

Мальчик был в сознании. Его рыжеватые волосы упали на лоб, а большие голубые глаза были наполнены ужасом. Рот надежно заклеен, руки и ноги крепко связаны.

Он грубо оттолкнул мальчишку и потянулся к девочке. Вытащил из шкафа ее безвольное тельце, положил на кровать — и взвизгнул от ярости и отчаяния, когда увидел закрытые глаза и измученное посиневшее личико…