Читать книгу - "Бенвенуто - Олег Насобин"

Но никогда в жизни я не стал бы показывать другие произведения искусства из нашего собрания, если бы доктор Фриман не очаровал меня и я не почувствовал к нему полного доверия.

Кроме того, я посчитал, и считаю так поныне, что профессор — великий специалист и видит суть каждой вещи. Упустить возможность проконсультироваться с таким выдающимся ученым мне не хотелось.

Посмотрев другие фотографии на моем айпэде, он настороженно спросил меня, показывал ли я кому-нибудь свою коллекцию? Имелось в виду «кому-нибудь из специалистов», конечно. Причем из специалистов высокого эшелона. Я честно сказал, что не показывал.

Французы выдают нам разрешения на вывоз картин из страны даже без осмотра. Их не интересует наша коллекция. С итальянцами у меня отношения не складываются, я вижу, что они норовят отобрать все силой и даром.

Профессор понимающе кивнул и прямо посоветовал мне к итальянцам не обращаться ни в коем случае.

Далее мы обсуждали, как профессору Фриману и профессору Молю лучше увидеть картину живьем: доктор собирался приехать на Юг Франции, если необходимо.

Я сказал, что всё проще: привезу портрет в США, если потребуется.

Профессор недоуменно посмотрел на меня и выразил сомнение, что можно перевозить такую работу через границы. Мне пришлось вкратце рассказать историю с экспортным сертификатом французского Министерства культуры.

Разумеется, в эту нелепую сагу (о которой я рассказал в главе «Слепая стража») нормальному человеку поверить трудно, и я заметил, что профессор впервые с сомнением посмотрел на меня.

В конце концов мы договорились с доктором Фриманом так: я еду в свой отель на Таймс-сквер и через пару часов жду звонка. Профессор свяжется со своими коллегами, и мы наметим план дальнейших действий по изучению и представлению портрета публике.

На этом доктор еще раз, стоя, торжественно поздравил меня и попрощался со мной и дочерью с искренней теплотой.

Сразу после встречи мы отправились обратно в свой отель «Мариотт». Я будто летал на крыльях. Состояние эйфории и счастья переполняло меня, и это чувство передалось Александре.

Сначала мы прогулялись по окрестным улицам, а потом, начиная с условленного времени, сидя в своем номере, мы с нетерпением ждали звонка, который должен был изменить нашу жизнь к лучшему.

Но ждали мы тщетно. Профессор не позвонил нам ни в этот вечер, ни на следующий день. Очевидно, вместо нашего номера телефона он набрал другой.

Я не думаю, что это был номер одной из спецслужб вроде ФБР, ЦРУ или АНБ. Скорее всего, он позвонил кому-то из госдепа. Большой шишке. Вероятно, Очень Большой Шишке.

Профессор, должно быть, рассказал своему собеседнику, что приходил некий русский, в мире искусства он не известен. Этот самый русский, живущий во Франции, развязал свою котомку и показал такие сокровища, от которых сперло дух. Надо бы проверить этого парня, прежде чем начинать с ним какие-то дела… Вдруг тут что-то нечисто?

Собеседник поблагодарил доктора за внимательность и звонок, а также попросил его немного подождать и пока мне не звонить.

И вот в то самое время, когда я с нетерпением ждал в своем гостиничном номере, где-то в одном из хорошо защищенных офисов Интеллидженс сервис 11 букв с одним пробелом «Oleg Nasobin» — и кириллицей: «Олег Насобин» — словно камни булькнули в пучину Матрицы разведывательных служб Юнайтед Стейтс оф Америка.

Через несколько мгновений они выудили на свет божий все мое досье, включая отпечатки пальцев и фотографию роговой оболочки глаза.

Говоря по-нашему, я «попал».

Я совсем не осуждаю профессора Фримана. Вероятно, на его месте я поступил бы так же. Близость к высшему руководству США накладывает некоторые обязательства…

Прошло совсем немного времени, и американские спецслужбы убедились, что не имеют никакой негативной информации в отношении меня.

Но, с другой стороны, им было совершенно не понятно, откуда у нашей семьи такая коллекция произведений искусства. Вероятно, разведка смогла установить и факт наших переговоров с итальянским послом в 2005 году. Тогда они поняли, что дело здесь действительно серьезное.

После этого вполне логично, что американцы запросили дополнительную информацию обо мне у французов, раз мы с семьей уже 13 лет живем у них в Каннах. Французские спецслужбы получили запрос и немедленно занялись моим делом.

И вот тут вдруг выяснилось, что Олег Насобин уже и так под наблюдением, еще с 1998 года. Оказалось, что на нас с женой накоплены тонны писанины, но все без толку. Что наши имена хорошо известны и в администрации, и представителям прессы.

Все наше французское «досье», которым располагали ДСТ (контрразведка) и РЖ (внутренняя разведка), состоит из сотен доносов, которые постоянно проверялись полицией, органами, администрацией и ни разу не подтвердились, но все равно продолжали поступать.

И вот теперь, оторопело вытаращив глаза на грозный и срочный запрос из США, французский генерал думал только одну мысль: «Все-таки просмотрели, что ли? Кто же этот русский есть на самом деле?»