Читать книгу - "Счет по головам - Дэвид Марусек"

— Слетать и сказать ему, чтобы пересел?

— Позже. Давай снизимся для начала.

Земля ринулась навстречу, не успел Самсон закрыть глаза.

— Полегче, полегче! — Они зависли на уровне крон, откуда хорошо было видно импровизированные эстрады. Некоторых перформеров он узнавал. «Модульные сестрички» сбоку от Китти втыкали друг дружку в свои большие животы.

Напротив Китти раскинули свой мат «Смертоносные мачете». Шестеро красивых, блестящих от масла атлетов неопределенного пола принимали эротические позы, демонстрируя непристойные бугры мускулов, и делали выпады металлокерамическими клинками. Проливать кровь они не спешили — дожидались, когда на их кассовых столбиках появятся платежные символы. Их секунданты расхаживали по краям мата, пытаясь возбудить в публике жажду крови еще до ланча. Травмо-крионическая техника гудела под брезентовым тентом.

В ямке позади Китти залег Студнестрель — холмик переливчатой голубой протоплазмы три метра длиной. Он был одним из немногих перформеров, кто обходился без столбика — зрители бросали кредитные жетоны прямо на него. Видно было, как эти жетоны медленно проходят сквозь желатиновую массу в сборную кишку. Если менестрель находил взнос достаточным, он пел. Вдоль хребта у него имелось шесть духовых клапанов, соединенных с внутренними мехами и пузырями. Он мог трубить, реветь, исполнять хором нежные серенады, брызгаться зловонными соками или делать все это одновременно. Говорили, что в молодости Студнестрель играл в шекспировских пьесах, но затем мутации, которым он себя подвергал, вышли из-под контроля.

Налюбовавшись на конкурентов Китти в свое удовольствие, Самсон велел Хьюберту подвести пчелу чуть ближе к земле. Теперь скоп показывал только Китти на крошечной эстраде и ее небольшую аудиторию. Публика, непонятно почему, покатывалась со смеху. Это свое выступление Китти репетировала неделями, и оно задумывалось как трогательное, а не смешное. Допевая под чечетку песенку о конфетах, она вдруг брыкнула ногой, и все заржали как ненормальные. Теперь Самсону стало ясно, в чем дело: к ноге Китти выше туфельки присосался слизняк. Ему полагалось отвалиться после взятия анализа, но примитивная ноэтика побуждала его держаться, пока объект не перестанет скакать. Самсона передернуло — он не любил внукоровских слизней.

Китти, раскинув руки, допела и простучала финальный куплет, а после низко поклонилась, тряхнув пружинистыми кудряшками. Ей слегка похлопали, и несколько человек махнули на кассовый столбик. Как только она прекратила двигаться, черный слизняк отвалился и пополз патрулировать дальше. Публика похлопала еще немного и разошлась.

— Бедная моя детка. — Китти выпрямилась, но кудряшки все еще закрывали ее лицо. — Сколько она заработала?

— Меньше десятитысячной, — сказал Хьюберт.

— Так мало? Ужас какой. Они просто бандиты. Бедняжечка. Китти сошла с эстрады, сняла с нее замок и пнула в нежное место. Маленькая сцена начала сворачиваться. Когда она стала размером в карточную колоду, Китти положила ее в карман, свернула таким же манером столбик и пошла к скамейке, где сидел Денни. Освобожденное ею место тут же заняла семейка розовых единорогов — мама, папа и малыш. Они зачирикали хором какой-то мотивчик.

— Видел эту аффиху? — Самсон ткнул костлявым пальцем в скоп, показывая на молодую женщину в прозрачном солнце-костюме — она уходила из кадра в сопровождении четырех джерри-телохранителей. — Она смотрела выступление Китти и махнула в конце. Сколько она дала?

— Нисколько. Всухую махнула.

— Боже-господи, вот гадюка! Ненавижу аффов. Эгоисты и жадины все до единого.

Пчела тем временем следовала за Китти. Объемистый Денни подвинулся, чтобы дать ей место. Она села, устало прислонилась к нему. Денни остановил идущего мимо торгбайтора.

— Не давай мальчишке проесть их обратные билеты, — сказал Самсон.

Торгбайтор выдавил из себя полметра горячей сырной пиццы, два холодных напитка и салфетки. Удрученная Китти махнула, заплатив за еду. Денни разломил пиццу пополам и дал кусок ей, но она только головой мотнула. Денни сказал ей что-то. Плечики Китти поникли.

— Подведи ближе, — сказал Самсон. — Хочу слышать, что они говорят.

Хорошенькая головка Китти заполнила весь голоскоп. Лоб у нее блестел от пота, щеки пылали. Она вскрыла стаканчик и обхватила губами соломинку.

— Мне нравится, — говорил Денни. — Думаешь, я и завтра смогу пойти?

— Не знаю, — вяло проронила Китти. — Надо Сэма спросить — может, он тебе разрешит. Я тебя научу выступать. Купим тебе лицензию.

— Да нет, Кит, мне хочется просто смотреть, как сегодня.

— Ты мог бы научиться жонглировать. Или еще чему-то такому. Ладно, пошли отсюда. — Китти сделала резкое движение, отгоняя пчелу, но та без труда увернулась. — Сгинь, насекомое, — сказала Китти, глядя прямо на Самсона. — Ссылаюсь на неприкосновенность своей личной жизни.

Пчела покинула зону неприкосновенности, и скоп расширился. Самсон закрыл глаза, борясь с головокружением. Жаль, что он не может утешить свою милую Китти, поругать жадных аффов, махнуть на ее столбик сам и этим поправить дело. Какую радость доставили бы ему все эти глупые, казалось бы, мелочи. Он открыл глаза и удивился, увидев себя в комнате Китти.

— Хьюберт?

— Я здесь, Сэм, — послышалось из гардероба, где стоял контейнер.

Самсон понемногу припомнил все. Они ушли из парка. Больше там ему уже не бывать. Он встал, приоткрыл дверь. В коридоре и на лестнице никого.

— Пошли.