Читать книгу - "Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская"

полнолуние его состояние ухудшалось. Леша становился агрессивен, громко и гадко бранился, кидался камнями и грязью в прохожих и в окна домов. Особенно не любил он молодых девчонок и мог изрядно напугать иную, погнавшись по улице за ней с какой-нибудь дубиной. Чтобы купировать такое состояние, мать давала ему двойную или тройную дозу лекарства, а на само полнолуние для верности запирала дома.

Но иногда он сбегал.

Как бы то ни было, к его проявлениям все подгорчане быстро привыкли и воспринимали их как данность. Трактовали, конечно, по-разному: одни просто считали Алексея психом, больным, другие говорили, что он одержим бесами, третьи верили, что он «сидит на контакте» с враждебной человечеству инопланетной цивилизацией. На линию поведения в отношении больного эти расхождения никак не влияли.

Вскоре после переезда Стрепетовы открыли в Подгорске небольшой магазин. Глава семьи Петр Ильич и Степан к тому же стали понемногу охотиться, продавать соболей. Семья быстро стала одной из самых зажиточных в деревне.

В две тысячи пятом году Петр Ильич умер от инфаркта, а в деревне появился еще один предприниматель с магазином, и дела у Стрепетовых пошли похуже. Маргарита Васильевна стала сдавать физически, а Степан – пить. С тех пор Алексей чаще оставался без присмотра. Но все же ни в какие серьезные истории он не попадал. До сих пор…

6

Пес выл почти непрерывно. Дверь в старую избу, жилище Степана Стрепетова, была заперта, но внутри горел свет. Хозяин на стук не отзывался.

– В окошко постучи, – сказал Просеков. Звягин, промокший до нитки, снова соскочил с крыльца под ледяной дождь. Обойдя дом с угла, он заглянул в окно.

– Колян, ломай дверь! – заорал он сквозь дождь.

Здесь же, возле двери, среди прислоненных к стене ломов и лопат, Колян приметил гвоздодер. Схватил, отжал замок.

Почти сплошная полоса крови тянулась от двери к табурету, к которому было примотано веревкой тело Степана Стрепетова. Под табуретом густо поблескивала большая черно-багровая лужа. У Степана был начисто снесен затылок. К полностью залитой кровью футболке со спины присохли мелкие кусочки кости и мозгового вещества. Мозг был виден и в огромной дыре на месте затылка.

– Мюллер на допросах любил заглядывать пленным в голову… – пробормотал непрошибаемый балагур и бывший десантник Колян.

– Не смешно! – оборвал его Дима. – Пошли, проверим Маргариту.

Человека в дождевике они заприметили, подойдя к колодцу. Человек вытаскивал из заднего входа времянки, приспособленной под магазинчик, большой тяжелый мешок. Рядом, у калитки, горела двухсотваттная лампочка-переноска, питавшаяся от генератора, и в ее свете действия человека были отлично видны. Оставив дверь открытой, человек поволок мешок по тропинке в их сторону.

– Не пойму, это Леха или нет? – шепотом спросил Дима.

– Кажись, он. Да неважно, надо вязать. Давай сюда, за мной.

Слегка пригнувшись, Колян быстро перебежал за угол дровяника и прижался к боковой стенке из набитого на столбы обрезного теса[25]. Дима метнулся за ним. Сквозь щели отлично просматривалась тропинка и медленно перемещающийся по ней человек с мешком. Он уже миновал самый темный участок и теперь входил в зону, освещаемую светом из окон дома Маргариты Васильевны.

Колян толкнул Диму локтем и молча указал пальцем на моток тонкой проволоки-вязанки, висящий на столбе.

– Для начала этим скрутим, – прошептал он. – Сейчас, только зайдет за угол…

Поравнявшись с дровяником, мужик в дождевике неожиданно бросил мешок и выпрямился. Он стоял всего в пяти шагах от них, отделяемый лишь тонкой щелястой стенкой, и медленно расстегивал плащ. Затем вытащил из-за пояса какой-то светлый предмет и поднес его к лицу.

– На связи! – произнес он достаточно громко для того, чтобы его услышали сквозь шум дождя. – Сколько?

– Это он, точно, – чуть слышно прошептал Дима.

– Понял, две боевых единицы, – сказал Алексей Стрепетов. – Есть на поражение.

Юродивый повернулся к ним лицом, и стало видно, что под дождевиком скрывалась форма офицера полиции. В правой руке Стрепетов сжимал табельное оружие участкового Хорошенко. Медленно он поднял руку и направил пистолет в их сторону.

– Что? – вдруг переспросил он кого-то невидимого. – А-а, понял.

И снял пистолет с предохранителя.

– Не ссы, он нас не видит, – тихо-тихо, одними губами проговорил Колян.

Стрепетов снова вытянул руку, целясь куда-то в угол.

– Так? – спросил он. И, видимо получив какой-то ответ, сместил руку влево. – Так? Так?

В следующую секунду грохнул выстрел. В лицо Диме брызнули щепки. Во лбу Коляна образовалась аккуратная маленькая дырочка, из которой выплеснулась алая струйка. Он нелепо взмахнул руками и упал возле початой поленницы.

Стрепетов выстрелил снова, но Дима успел упасть на землю и перекатиться в сторону. Третья пуля слегка зацепила ему голень, четвертая просвистела над головой. Затем раздались сухие щелчки. В обойме кончились все патроны.

– Что ж ты, сука, делаешь! – заорал Дима, вскакивая на ноги. – Иди сюда, ублюдок!

Лешка Стрепетов швырнул в него пистолетом, но не попал. Дима кинулся на юродивого, с ходу и от души врезал ему в ухо с правой и тут же добавил с левой в челюсть. Но эти два удара, хоть и могли свалить почти любого мужика, почти не причинили вреда Стрепетову. Словно клещами, он обхватил Звягина за туловище и внезапно впился зубами ему в щеку. Завопив от боли и ярости, Дима задергался, осыпая голову и спину противника градом бесполезных ударов. Не ослабляя хватки, Стрепетов поднял его в воздух, словно соломенную куклу, и со страшной, нечеловеческой силой швырнул в сторону. От удара о землю у Звягина перехватило дыхание и потемнело в глазах. Он поднялся на четвереньки и тут же получил страшенный удар сапогом в голову, после которого наступила кромешная тьма.

7

– …и что же вы теперь-то будете говорить, разлюбезнейшая Маргарита Васильевна? – сквозь ватное розовое облако боли донеслось до Диминого сознания. Болели неестественно вывернутые и связанные за спиной руки, толстая веревка туго врезалась в щиколотки. Голова раскалывалась, зверски саднила прокушенная щека. Едва сдержав стон, он осторожно приоткрыл глаза. Без сомнения, он находился в доме Маргариты. И был он не просто связан, а примотан веревкой к массивной лавке, придвинутой к стене. Бок о бок с ним таким же образом был примотан мертвый Колян Просеков.

В кухне Маргариты царил разгром. По всему помещению разлетелись осколки посуды и стеклянных банок, раздавленные и целые пирожки, чайные ложки, разорванные пакетики с приправами, картофельные очистки. Около перевернутого помойного ведра валялся большой плюшевый медведь-панда с кухонным ножом в животе. В самой середине помещения, в большой луже блевотины плавали остатки настольных механических часов, а в метре от них прямо на полу горела свеча. Сама хозяйка лежала недвижно у печи, придавленная опрокинутым столом, а виновник всего этого безумия в данную минуту старательно засыпал ее солью из того самого мешка. Он был одет в форму участкового. К поясному ремню зачем-то был прицеплен полотняный мешочек, из тех, в каких обычно хранят сушеные травы. Фуражка и дождевик висели у дверей на вешалке.

– Что-то вы задергались, заволновались. Правильно, Маргарита Васильевна, правильно. Есть повод волноваться-то.

Стрепетов высыпал всю соль и теперь стоял над своей жертвой, глядя на нее сверху вниз.

– И чем же это вы собирались меня опоить, уважаемая? Да вы не молчите, что уж теперь-то. Рассказывайте, облегчите душу. Ой, да полно корчиться, не поможет. Соль препятствует трансформации, так-то. Тайну вам открою, Маргарита Васильевна. Сегодня ночью здесь была проведена спецоперация при участии ФСБ России. Вы, голубушка, давно уже были у них под колпаком. К утру приедут за вами, заберут. Но вы-то уж мне поведайте про девушку пропавшую, Златовойскую Марину. Уж вы-то ведь точно знаете, где она. Вы и Степан, да. Отвечайте же!

Он наклонился над телом и внезапно отшатнулся, словно покойница попыталась схватить его за ногу. Из своего полотняного мешочка бережно извлек желтую пластмассовую коробочку из-под детского какао «Nesquik», с дурацким зайцем спереди, тщательно осмотрел ее со всех сторон, затем протер рукавом. Недовольно хмыкнул. Поднес к лицу так, как обычно подносят портативную рацию, и снова, как на улице, произнес:

– На связи!

Затем застыл, словно слушал ответ.

– Так точно, горит. Вторую зажег, – сообщил он коробочке. Потом, после новой паузы: – Понял.

Несмотря на боль, Звягин в полном объеме осознавал весь ужас ситуации. Однажды он видел мужика, который разговаривал с трехлитровой банкой пива. Но у того была натуральная