Читать книгу - "Когда она ушла - Блейк Пирс"

Блэквелл подошёл к стойке, а Райли и Билл последовали за ним. Райли была готова отреагировать на любую его попытку к бегству.

– Я сделаю перерыв на кофе, Берни, – сказал Блэвелл кассиру.

По выражению лица Билла Райли понимала, что он сомневается, правильного ли человека они поймали. Она понимала, почему он так думает: Блэквелл не казался хоть немного расстроенным. На самом деле, он выглядел даже довольным.

Однако, по мнению Райли, из-за этого он казался ещё более безнравственным психопатом. Некоторые из самых мерзких серийных убийц обнаруживали море шарма и уверенности в себе. Последнее, чего она ожидала от убийцы, это хоть сколько-нибудь виноватое выражение.

До фуд-корта было совсем близко. Блэквелл проводил Райли и Билла прямо к прилавку с кофе. Если мужчина и нервничал из-за сопровождения в лице двух фэбээровцев, то вида он не показывал.

Девочка, которая плелась за своей матерью, споткнулась и упала прямо перед ними.

– Упс! – бодро воскликнул Блэвелл. Он наклонился и поднял ребёнка на ноги.

Мать на автомате поблагодарила его и повела дочь дальше за руку. Райли увидела, что Блэквелл остановил взгляд на голых ногах девочки под коротенькой юбочкой, и ей чуть не стало плохо. Её подозрительность усилилась.

Райли дёрнула Блэквелла за рукав, но он недоумённо и невинно посмотрел на неё в ответ. Она тряхнула его руку и отпустила.

– Выбирай, – сказала она, кивая на прилавок с кофе.

– Я хочу капучино, – сказал Блэвелл молодой девушке за стойкой. – Эти товарищи угощают.

Потом он спросил, повернувшись к Биллу и Райли:

– А вы что будете?

– Ничего, – ответила Райли.

Билл оплатил капучино, и они втроём сели за столик, рядом с которым не было людей.

– Ну, так и что вы хотели узнать от меня? – спросил Блэквелл. Он казался дружелюбным и расслабленным. – Надеюсь, что вы не собираетесь наезжать на меня, как местные полицейские, к которым я привык? Люди последнее время такие консервативные.

– Консервативные, потому что не ставят кукол в неприличные позы? – спросил Билл.

Блэквелл выглядел искренне обиженным.

– Вы говорите об этом так грязно, – сказал он. – В этом не было ничего неприличного. Да посмотрите сами!

Блэквелл достал телефон и стал показывать фотографии своих трудов – это были сцены, реконструированные внутри кукольных домов. Маленькие человеческие фигурки были в разной степени обнажены и расположены в разных группах и позициях в разных частях дома. У Райли кругом пошла голова от всего разнообразия сексуальных актов, изображённых на фотографиях – некоторые из них скорей всего были запрещены во многих штатах.

“По мне так очень неприлично”, – подумала Райли.

– Это была сатира, – объяснил Блэквелл. – Я сделал важное общественное заявление. Наша культура пошлая и материалистическая. Кто-то должен был вынести что-то вроде протеста. Я испробовал своё право слова максимально ответственным способом. Я им не злоупотреблял. Я не кричал “пожар” в переполненном театре.

Райли заметила, что на лице Билла отразилось возмущение.

– А как же дети, которые смотрят на эти ваши сценки? – спросил Билл. – Вы не думаете, что могли им навредить?

– Да нет, не думал, – самоуверенно сказал Блэквелл. – Они каждый день по телевизору видят и что похуже. Детской невинности больше нет. Именно это я и пытался донести миру. Это разбивает мне сердце.

“Звучит так, как будто он правда так думает”, – подумала Райли.

Однако ей было очевидно, что это вовсе не так. Ни одна клеточка Росса Блэквелла не отличалась моралью или сочувствием. Райли всё больше подозревала его с каждой секундой.

Она пыталась понять что-нибудь по его лицу, однако это было не так-то просто. Как самый настоящий социопат, он прекрасно прятал свои истинные чувства.

– Скажите мне, Росс, – спросила она. – Вам нравится проводить время на улице? Я имею в виду жить в палатках, рыбачить.

Лицо Блэквелла озарила широкая улыбка.

– О, да! С самого детства. Я был скаутом-орлом в то время. Иногда я уходил на природу в одиночку и пропадал там неделями. Я иногда думаю, что был Дэниелем Буном в прошлой жизни.

– А охотиться вы тоже любите? – поинтересовалась Райли.

– Конечно, всё время, – сказал он воодушевлённо. – У меня дома полно трофеев. Ну, знаете, чучела голов лося или оленя. Я их сам делал. У меня настоящий дар к таксидермии!

Райли прищурившись посмотрела на Блэквелла.

– У вас есть любимые места? Какие-то леса, например. Государственные и национальные парки.

Блэквелл задумчиво потёр подбородок.

– Я часто езжу в Йеллоустон, – сказал он. – Наверное, это моё любимое место. Хотя мало что может сравниться с Грейт-Смоки-Маунтинс. И Йосемити. Трудно выбрать что-то одно.

Встрял Билл:

– А как насчёт Государственного парка Мосби? Или национального парка недалеко от Даггетта?

Блэквелл вдруг насторожился.

– Почему вы спрашиваете? – спросил он тревожно.

Райли понимала, что пришёл момент правды – или наоборот. Она вытащила свою сумочку и достала из неё фотографии жертв убийств, сделанные при жизни.

– Вы узнаёте кого-то из этих женщин? – спросила Райли.

У Блэквелла в страхе расширились глаза.

– Нет, – сказал он дрожащим голосом. – Я никогда их не видел.

– Вы уверены? – подстегнула Райли. – Возможно, их имена освежат вашу память. Реба Фрай. Эйлин Роджерс. Маргарет Герати.

Блэквелл, казалось, вот-вот начнёт паниковать по-настоящему.

– Нет, – сказал он. – Я никогда их не видел. Впервые слышу эти имена.

Райли пристально разглядывала его лицо. Наконец, она полностью всё поняла. Она узнала о Россе Блэквелле всё, что хотела.

– Спасибо, что выделили нам время, Росс, – сказала она, вставая. – Будем на связи, если у нас понадобятся ещё вопросы.

Билл недоумённо последовал за ней с фуд-корта.

– Что там происходило? – бросил он. – О чём ты думаешь? Он виновен и теперь знает, что мы на него вышли. Мы должны не выпускать его из виду, пока у нас не будет достаточно доказательств для ареста.

Райли издала лёгкий стон нетерпения.

– Подумай об этом, Билл, – попросила она. – Ты обратил внимание на его бледную кожу? И ни одной веснушки. Едва ли этот тип проводит на улице целые дни.

– То есть он не из скаутов-орлов?

Райли рассмеялась.

– Нет, – сказала она. – И я могу поклясться, что он никогда не был ни в Йеллоустоне, ни в Йосемити, ни в Грейт-Смоки-Маунтинс. И ничего не знает о таксидермии.