Читать книгу - "Исступление. Скорость - Дин Кунц"

– Ага, гепардом. Тем самым, который погнался за дичью и на полном скаку сверзился с утеса в пропасть. Как Уайл Э. Койот^[2].

– Я хорошо вожу, Кот.

– Я знаю.

– Тогда расслабься.

– Не могу.

Лаура лицемерно вздохнула:

– Совсем не можешь?

– Только во сне, – ответила Котай и едва не продавила днище машины, в которое со всей силы уперлась ногами на крутом вираже. За узкой, засыпанной гравием обочиной дороги шел крутой откос, заросший дикой горчицей и ежевикой. Чуть дальше выстроились в ряд высокие деревья – кажется, это была черная ольха, – ветви которых покрылись рано набухшими почками. За деревьями начинались бесконечные виноградники, утопающие в половодье красного света, и Котай ясно представила себе, как «мустанг», соскользнув с гудроновой спины шоссе, летит по насыпи вниз, как врезается в деревья и как ее кровь течет на землю, удобряя собою и без того жирный чернозем.

Но Лаура без труда удержала машину на полотне дороги. «Мустанг» вышел из виража и стал карабкаться вверх.

– Готова спорить, ты и во сне не перестаешь тревожиться по пустякам, – добродушно предположила Лаура.

– Рано или поздно в каждом сне появляется черный человек, которого приходится остерегаться.

– Мне часто снятся сны, в которых нет никакой Буки, – заявила Лаура. – Чудесные, удивительные сны.

– Как тебя выстреливают из пушки?

– Это было бы только интересно. Нет, но зато я часто летаю во сне. И всегда – обнаженной… Не летаю даже, а плыву футах в пятидесяти над землей – над телефонными проводами, над полянами, полными ярких цветов, и над верхушками деревьев. Я свободна как ветер, и люди внизу задирают головы и с улыбкой машут мне руками. Они очень рады за меня – просто счастливы, что я умею летать. А иногда мы летаем вдвоем с одним подтянутым и мускулистым юношей, у него длинные золотистые волосы и прекрасные зеленые глаза, которые глядят буквально мне в душу. Мы даже любовью занимаемся, не опускаясь на землю: мы парим в небе, и я купаюсь в лучах солнца и кончаю несколько раз подряд, а подо мной зеленеет трава, и птицы с бирюзовым оперением проносятся прямо над моей головой и поют самые удивительные птичьи песни, которые никто никогда не слыхал. В эти мгновения мне кажется, будто меня заполняет изнутри ослепительный яркий свет, и я понемногу превращаюсь из человека в вольное дитя эфира и солнца, которое вот-вот взорвется, взорвется с такой силой, что породит новую вселенную и само станет вселенной, которая будет существовать вечно. Тебе когда-нибудь снилось нечто подобное?

Котай с трудом оторвала взгляд от ленты шоссе, которая разматывалась с умопомрачительной скоростью. Несколько мгновений она удивленно смотрела на Лауру и наконец покачала головой:

– Нет.

Лаура бросила на нее быстрый взгляд, ненадолго отвлекшись от управления:

– В самом деле? Никогда ничего похожего?

– Ничего.

– А мне часто снится нечто подобное.

– Может быть, ты все-таки будешь смотреть не на меня, а на дорогу, золотко?

Лаура глянула на шоссе, но тотчас снова повернулась к Котай:

– А секс тебе никогда не снится?

– Иногда.

– И?..

– Что?

– И?..

Котай пожала плечами:

– Ничего особенного.

Лаура слегка нахмурилась и промолвила с сожалением в голосе:

– Тебе снится обычный секс? Но послушай, Кот, ведь если тебе этого хочется, то существуют десятки парней, которые способны делать это наяву.

– Нет уж, спасибо. – Котай саркастически хмыкнула. – Я имела в виду мои кошмары, ту неясную угрозу, которую я иногда ощущаю.

– Секс тебя пугает?

– Возможно. Дело в том, что во сне я всегда маленькая девочка – лет шести или семи – и я всегда прячусь от этого черного человека, потому что не знаю, что ему от меня надо и почему он преследует меня. Я понимаю только одно: он хочет чего-то такого, чего не имеет права желать, чего-то настолько ужасного, что для меня это будет все равно что смерть.

– А что это за человек?

– Каждый раз это совсем разные люди.

– Кто-нибудь из тех альфонсов, с которыми встречалась твоя мать? – Вопрос Лауры не был неожиданным; Котай много рассказывала ей о своей матери, в том числе такого, чего не рассказывала никогда и никому.

– Да, это они. В настоящей жизни мне всегда удавалось убежать, и никто из них меня ни разу пальцем не тронул. Но во сне всегда присутствует угроза, возможность того, что…

– Значит, это не просто сны. Это сны-воспоминания.

– Хотела бы я, чтобы это были просто сны!..

– А что бывает, когда ты не спишь? – спросила Лаура.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… ты расслабляешься, когда мужчина занимается с тобой сексом? Ты отдаешься ему целиком или… или прошлое никогда не оставляет тебя?

– Что это? Психоанализ на скорости восемьдесят миль в час?

– Ага, уходишь от ответа?!

– А ты суешь нос в чужие дела.

– Это просто дружеское желание помочь.

– Это праздное любопытство.

– Снова пытаешься уйти от ответа?

Котай вздохнула:

– Ну хорошо. Мне нравится быть с мужчинами. Я не недотрога какая-нибудь, хотя – вынуждена признать – я никогда не ощущала себя дщерью солнца и эфира, как некоторые, чье раздутое чрево готово вот-вот лопнуть и извергнуть из себя новую вселенную. Тем не менее я всегда достигала кульминации, и секс приносил мне удовлетворение.

– Полное?

– Полное.

На самом деле Котай не была близка с мужчинами до тех пор, пока ей не стукнуло двадцать один, и в настоящее время число ее побед на любовном фронте равнялось двум. Оба ее любовника были добрыми, отзывчивыми и вполне приличными людьми, близостью с которыми она действительно наслаждалась. Первое приключение продолжалось одиннадцать месяцев, а второе – тринадцать, и никто из ее мужчин не ранил Котай и не оставил после себя горьких воспоминаний. Вместе с тем ни один из любовников не помог ей справиться с кошмарами, которые с завидной регулярностью продолжали вторгаться в ее сны, так что ей так и не удалось установить с этими мужчинами крепкую эмоциональную связь, которая по силе своей хотя бы приближалась к физическому влечению. Иными словами, человеку, которого она любила, Котай могла отдать только свое тело, но не разум и не сердце. Она боялась положиться на кого-нибудь полностью, безоговорочно поверить постороннему человеку. Вот как получилось, что ни один человек в ее жизни – за исключением, возможно, Лауры Темплтон, бесстрашной автогонщицы, любившей летать во сне, – не сумел завоевать ее полного доверия.