Читать книгу - "Карибский реквием - Брижит Обер"

– Итак, я в вашем распоряжении, – заявил он с наигранной бодростью.

Она бросила на него презрительный взгляд, как если бы услышала непристойное предложение, и продолжила свой рассказ.

Ее мать, Лоран, француженка, вышла замуж за одного высокопоставленного чиновника из Сен-Мартена, отставника из почтового ведомства. Он был гораздо старше ее, но очень богат, они жили на роскошной вилле. Прямо как в сказке. В 1970 году «сухой сезон» – так в тех местах называется лето, с декабря по апрель, – был удушающе жарким. Целые дни напролет Лоран проводила на пляже и смертельно скучала. Там она и встретила соблазнителя из местных, и у них случилась любовь под кокосовыми пальмами на побережье: десять километров белого песка и укромных бухточек, где при желании можно было отыскать немало потаенных мест. В результате девять с половиной месяцев спустя на свет появилась Шарлотта. Произведя на свет очаровательного шоколадного младенца, Лоран оказалась выброшена старым пенсионером из дома. Лишенная собственных средств, хрупкая и совершенно выбитая из колеи, она сняла хижину неподалеку от городка Вье-Фор и жила кое-как на небольшие деньги, которые ей удалось отложить за время замужества. Она пристрастилась к алкоголю и в конце концов повесилась на веранде осенью 1976 года, в разгар сезона дождей. Конец сказки.

Маленькая Шарлотта, которой в ту пору было чуть больше пяти лет – и которую старый отставник категорически отказывался видеть, – была отправлена в приют, на содержание сестер монахинь, и двадцать лет спустя отправилась на поиски своего настоящего отца. Все, что знала Шарлотта, она почерпнула из пьяного бормотания мамаши: та часами могла произносить монологи, потягивая свой пунш.

Даг записывал рассказ, используя свое собственное изобретение: помесь стенографии с одному ему понятными значками-сокращениями, думая о том, что мисс Дюма, должно быть, и не догадывается о том, до какой степени ее рассказ задевает его больные точки. Ему было приблизительно столько же лет, когда его собственная мать, чернокожая карибка родом с Виргинских островов, умерла от рака груди, не успев подарить ему братьев и сестер. Его отец, который был белым и который поменял нищету родной Луизианы на призрачную райскую жизнь на островах, маленький человечек, сухой, как палка, с голубыми глазами в красных прожилках, с заросшими щеками и мрачным юмором, никогда не демонстрировал любви к сыну. Ребенком Даг относился с опасением к этому ни в чем не похожему на него человеку и который всегда смотрел на него так, будто упрекал за эту непохожесть, тем более что в карибском мире, где любой расовый нюанс имеет значение, Даг принадлежал к числу тех, кого называют «конголезскими неграми», то есть к самым чернокожим из всех. Как и Шарлотта, он страдал из-за цвета своей кожи, и особенно оттого, что не мог понять, почему она может быть препятствием при его общении с другими. И только после смерти отца он понял: тот злился на него не потому, что он был черный, а потому, что он вообще появился на свет.

С улицы донесся пронзительный звук клаксона. Даг чуть было не подскочил на стуле. Зачем это он все опять пережевывает? Преждевременный старческий маразм?

Он заметил, что давно уже установилась тишина, и поднял глаза на молодую метиску. Она коварно улыбнулась ему:

– А я думала, вы заснули…

Эта маленькая змеюка за словом в карман не лезла. Он встряхнул ручкой:

– Простите, тут с чернилами что-то.

Она шумно вздохнула, словно говоря: «И какого черта я здесь делаю?» Надо сказать, что агентство внешне выглядело довольно непрезентабельно. Но они с Лестером были лучшими, об этом говорили повсюду. Он направил на нее ручку, как какой-нибудь актер из сериала:

– А если я помогу вам найти отца, что вы сделаете?

– Яйца ему оторву.

– Неплохая программа, – ответил он, инстинктивно сжимая под столом бедра. – Я думал о чем-нибудь более сентиментальном.

– Ну да, разбрасывать сперму направо и налево, чего уж сентиментальнее.

Так тебе и надо, дураку. Он поторопился перевести разговор на нейтральную почву:

– Вам когда-нибудь приходилось общаться с мужем вашей матери?

– Эта старая сволочь сдохла от инфаркта восемь лет назад. Я никогда его не видела.

– А почему вы думаете, что ваш отец по-прежнему живет здесь, на Карибах?

– Я не знаю. Надо же с чего-нибудь начинать.

– Но почему бы вам не обратиться в какое-нибудь местное агентство?

– Мне сказали, что вы самые лучшие. Мне нужны результаты, я не хочу бросать деньги на ветер, – заметила мисс Дюма, не улыбнувшись.

Даг бросил короткий взгляд на свои записи. Их можно было резюмировать в двух коротких словах: на ветер. Эта юная неучтивая особа явилась сюда именно для того, чтобы выбросить свои деньги на ветер, точнее не скажешь.

– Если я вас правильно понимаю, все, что вы знаете о человеке, благодаря которому появились на свет, это то, что он находился на острове Сент-Мари летом тысяча девятьсот семидесятого года и что это был чернокожий, как девяносто процентов населения… что-нибудь еще? Может, у него, к примеру, имелось четыре руки, это весьма облегчило бы нашу задачу…

– Ну хватит! Вы уж слишком-то не зарывайтесь. Если вас это дело не интересует, я пойду в другое место.

– Я вас не задерживаю.

Мисс Дюма начинала действовать ему на нервы. В его-то возрасте терпеть подобное обращение от какой-то наглой девчонки.

– Если вы так ведете свои дела… – бросила она ему с разочарованным видом.

– Я просто не нахожу здесь темы для разговора.

Она кинула на него язвительный взгляд.

– Ах вот как? А это что, для красоты? – прошипела она, указывая на медную табличку на двери, которая все это время оставалась открытой: «Мак-Грегор, расследования всех видов».

– Это табличка частного детектива, – ответил ей Даг с самым невинным видом.

– И что?

– А то, что меня бы это, разумеется, касалось, будь я частным детективом, но поскольку я просто пришел кофеварку починить…

– Вы в самом деле идиот или прикидываетесь?

Она поднялась и в ярости с размаху швырнула свою сумочку на письменный стол перед самым его носом.

– Вы были так растеряны, и я просто подумал: нельзя вас оставлять в таком состоянии, – произнес он с самой приятной улыбкой.

– Нет, ну какой ублюдок, а? Да я…

– Что здесь происходит? – внезапно осведомился по-английски хриплый голос Лестера, и сто десять килограммов его мышц возникли в дверном проеме. Он, по обыкновению, посасывал свои рыжие усы.

– Мадам хотела тебя видеть, – любезно пояснил Даг. – Она из Мариго, – зачем-то добавил он, как будто это могло служить извинением.

Шарлотта молниеносно повернула к нему свою хорошенькую головку, как встревоженная гадюка.