Читать книгу - "Целовать девушек - Джеймс Паттерсон"

Я чуть было не вернулся, чтобы еще раз поговорить с Мэри Эллен Клаук, но передумал и пошел обратно в гостиницу «Вашингтон-Дьюк». Там меня ожидало несколько сообщений.

Первое поступило от приятеля из Вашингтонского управления полиции. Он обрабатывал на компьютере информацию, которая была мне необходима для воссоздания психологического портрета Казановы. Я прихватил с собой «лэптоп» и надеялся им воспользоваться в ближайшее время.

Журналист по имени Майк Харт звонил четыре раза. Я припомнил его имя и знал, какую газету он представляет — бульварный листок из Флориды под названием «Нэшнл стар». За репортером укрепилось прозвище Бессердечный Харт.^[8] Бессердечному я перезванивать не стал. Однажды обо мне уже упоминалось на первой полосе «Стар», и этого одного раза хватит на всю оставшуюся жизнь.

Детектив Ник Раскин наконец-то соблаговолил отозваться на один из моих настойчивых звонков. Оставил короткую записку: «У нас ничего нового. Если что, дам знать». Верилось в это с трудом. Я не доверял ни детективу Раскину, ни его шестерке Дэйви Сайксу.

Сидя в уютном кресле своего номера, я забылся в беспокойном сне, одолеваемый отчетливыми и жуткими видениями. Монстр, как будто сбежавший с картины Эдварда Мунка,^[9] преследовал Наоми. Я был бессилен ей помочь, мне оставалось лишь в ужасе наблюдать за кошмарной сценой. Не нужно быть опытным психотерапевтом, чтобы растолковать подобный сон.

Проснулся я от ощущения, что кто-то чужой присутствует в моем номере.

Я осторожно положил руку на рукоятку револьвера и застыл без движения. Сердце бешено колотилось. Каким образом кому-то удалось пробраться в мой номер?

Я медленно сполз с кресла на корточки с револьвером наготове. До боли в глазах стал вглядываться в полумрак.

Шторы из набивного ситца были прикрыты наполовину, поэтому света, проникавшего с улицы, мне хватало, чтобы различить силуэты. Тени от листвы деревьев плясали по стене комнаты. Больше ничего не двигалось.

Я осмотрел ванную комнату — сначала просунул туда руку с револьвером, а потом уже вошел сам. Затем — стенные шкафы. Глупо, наверное, со стороны — рыскать по темному номеру с револьвером, но я отчетливо слышал посторонний шум!

Наконец я обнаружил под дверью листок бумаги, но все же выждал несколько секунд, прежде чем зажечь свет. Так вернее.

С пола на меня смотрела черно-белая картинка. Мгновенно в мозгу возникли разные ассоциации и догадки. Это была колониальная британская открытка производства начала столетия. В те времена в Европе любили собирать подобные открытки, нечто вроде современного мягкого порно. В начале века мужчины, коллекционировавшие такие картинки, таким образом распаляли себя.

Я наклонился, чтобы получше рассмотреть старинную фотографию.

На ней была изображена в вызывающей акробатической позе одалиска с турецкой сигаретой во рту. Девушка была темнокожей, юной и прекрасной: лет семнадцати, не более. Она была обнажена до пояса, и большие груди торчали сосками вперед.

Я перевернул открытку при помощи карандаша.

Рядом с тем местом, где предполагалось наклеить марку, мелким шрифтом было напечатано: «Одалисок, отличавшихся необычайной красотой и умом, долго и тщательно обучали искусству быть наложницей. Они умели прекрасно танцевать, играть на музыкальных инструментах и писать изысканные лирические стихи. Они были истинным украшением гарема, возможно, самым дорогим сокровищем султана».

Под этими строками стояла подпись — закорючка пером, а рядом напечатано полное имя:

«Джованни Джакомо Казанова де Зайнгальт». Он знал, что я в Дареме. Знал, кто я. Казанова оставил визитную карточку.