Читать книгу - "Рембрандт должен умереть - Леонид Бершидский"

– Чего, собственно, ты просишь?

– Пятисот тысяч долларов мне хватило бы, чтобы закончить учебу и открыть маленькую студию звукозаписи. Я был бы перед вами в вечном долгу, сэр.

Нет, это не наглость, думает Салли. Он разговаривает со своим героем, с человеком, о котором ходят легенды. Такой просто не может поступить с ним несправедливо.

– Полмиллиона долларов… Немного за Рембрандта и Вермеера, но многовато за жадность и глупость, – произносит Салли задумчиво. – Стиви, отведи его в подсобку, придется немного поторговаться.

Джейми вскакивает со стула, не веря в то, что сейчас с ним произойдет. За спиной у него как из-под земли вырастают двое – Стиви незаметно подал им сигнал – и берут под руки так крепко, что Джейми понимает: вырываться бесполезно. Когда его ведут в подсобку, он с отчаянной надеждой оглядывается на Салли, но тот больше не смотрит в его сторону, а задумчиво потягивает пиво.

Паб уже начинает наполняться – вечером здесь приходится поработать локтями, чтобы пробраться к стойке, и важно при этом не толкнуть никого из серьезных ребят, – когда Стиви устало возвращается к своему незанятому стулу. Бармен, оставив прочих посетителей, наполняет его стакан.

– Упрямый сукин сын, – произносит Стиви. – Даже жалко его, нам бы такой пригодился.

– Да, я о том же подумал, когда его увидел, – кивает Салливан. – Но чего теперь: опоздали. Что ты выяснил?

– Стыдно признаться, но ничего. А теперь он уже ничего и не скажет.

– Это как? – Салли знает ответ на свой вопрос и с трудом подавляет желание врезать Стиви по флегматичной физиономии. Подавляет не потому, что друг и верный помощник этого не поймет. Просто, дожив до седин в отличие от почти всех, с кем когда-то начинал в уличных бандах, Салли научился сдерживаться. Если тебе не везет, в гневе только сильнее все испортишь.

– Ребята немного увлеклись. Шон макал его в раковину, и… Ну, в общем, он ничего уже не скажет, – с грустью, словно произнося прощальные слова над могилой, повторяет Стиви. – Ничего, Салли, он же полный лох; поищем у него дома, у родителей. Найдем подружку – наверняка была подружка у такого жеребца. Никуда не денутся сраные картины; главное, мы знаем, что он их не продал.

– Стиви, этот день начался ужасно, и ты его почти спас. Но теперь все даже хуже, чем было. Я и не знаю, что еще тебе сказать. А, вот что: это животное, Шон, – я больше не хочу его видеть.

– Конечно, Салли, я понимаю. – Стиви опускает глаза, отхлебывает пива и со вздохом поднимается: надо вернуться в подсобку прибрать мусор.

* * *

К Лори они наведываются через день, после безрезультатных обысков в съемной квартирке Джейми и в доме его родителей в Саути. Дом обыскивали в присутствии хозяйки, которая быстро поняла, что сын уже не вернется. Она никуда не звонила, только тихо плакала в углу, пока люди Балджера переворачивали все вверх дном и громыхали железками в гараже.

Салли сам приехал поговорить с Лори Либерски. Он уже начинает терять терпение. Почему Стиви не помешал ребятам добить этого дурачка? Джон Фланаган из бюро ФБР уже звонил, предлагал встретиться – Салливан знает, о чем он будет спрашивать: наверняка ищет концы в гарднеровском деле. Салли оттянул встречу, но вот-вот уже придется признать, что под самым его носом в Бостоне кто-то ограбил музей на триста миллионов долларов или сколько там стоит все это хозяйство, и он, Джимми Салливан, ничего не знает и ничем не может помочь. Что скажет на это Фланаган? Что не такого ответа он ждал от старого друга, с которым всегда щедро делился информацией. В общем, Салливан ехал к Лори Либерски на Килмарнок-стрит в дурном расположении духа.

Лори сидит на кровати, положив руки на колени и опустив голову. Салли попросил ребят, которые приехали перед ним, не трогать девушку, и один из них просто стоит у двери, а второй присел к письменному столу. В малюсенькой студии уже тесно – тут еще гончарный круг и пара незаконченных глиняных скульптур. За окном хмуро, и вся сцена отдает безнадежностью.

При виде Салли парень, сидевший у стола, вскакивает. Салливан берет его стул и подтягивает к кровати, чтобы сесть напротив Лори.

– Меня зовут Джимми Салливан, – начинает он мягко. – А ты Лори, правильно?

Девушка кивает, не поднимая на него глаз.

– Ты ведь не местная, верно?

– Я из Нью-Рошели, штат Нью-Йорк.

– Ну да, откуда тебе знать, как здесь устроена жизнь… Учишься?

– Да, в колледже искусств и дизайна.

– Это ведь совсем недалеко от Музея Гарднер, правильно? Слышала, что там случилось недавно?

– Весь город слышал.

– И живешь ты совсем рядом… А знаешь, твой бойфренд был в галерее, когда ее грабили.

– Джейми? Что он там делал?

– Когда ты в последний раз его видела, Лори? Только не ври мне, я это почувствую.

– Три дня назад. А с тех пор он не звонит, и я ему не могу дозвониться. И в колледже он не был. Вы не знаете, что с ним? – Лори поднимает заплаканные черные глаза на Салливана. Симпатичная, думает он; наверное, когда смеется, у нее милые ямочки на щечках, но сейчас нам всем не до смеха.

– Он случайно не приносил сюда ничего в последние дни? Не просил ничего спрятать?

– Нет, – твердо отвечает Лори, качая головой. – Джейми – музыкант, а не вор. Вы наверняка что-то путаете.

– Мы сейчас поищем здесь у тебя, а ты посиди спокойно, будь паинькой. Сразу скажу, что я тебе не очень верю, и, если мы ничего не найдем, за тобой будут присматривать. А если ты вдруг решишь уехать из города, я совсем перестану тебе доверять.

– Кто вы, мистер Салливан? – в голосе Лори скорее горечь, чем страх.

– Джейми знал, кто я такой. В Бостоне многие знают. Для меня важно, чтобы в городе был порядок и кто попало не грабил музеи. Ты же художница, ты должна понимать, что так поступать нехорошо.

Говоря о Джейми в прошедшем времени, Салли знал, что девушка непременно заплачет. И правда, по ее щекам текут крупные слезы.

– Вы убили его! – всхлипывает она.

– Он сделал большую глупость и должен был заплатить за это. Надеюсь, что ты умнее. Если ты что-то знаешь, скажи мне сейчас.

Лори роняет голову на руки и рыдает в голос. Салли опрокидывает стул и, выругавшись, шагает прочь из комнаты. Признаваться Фланагану, что пока он бессилен помочь, будет ужасно неприятно. Что, если и спецагент когда-нибудь скажет ему: «Прости, Салли, я ничего не могу для тебя сделать»?

Двое остаются в студии, чтобы все перерыть – и, конечно, ничего не найти. Лори, свернувшаяся жалким комочком на кровати, знает: Джейми ничего о ней не сказал этому страшному старику. И боль, которая рвет на куски ее тело, – это на самом деле любовь к длинноногому упрямому ирландцу, который никогда больше не придет.