Читать книгу - "Книга крови - Клайв Баркер"

В нескольких футах от дерева магия дыхания перестала действовать, и Карни судорожно глотнул загазованный смог шоссе, словно это был чистейший воздух ясного утра. Он повернулся спиной к испускаемой агонии, засунул обмотанную шнуром руку в карман и двинулся по дороге. Позади него в деревьях вновь воцарилась мёртвая тишина.

Несколько дюжин зевак собрались на мосту посмотреть на происходящее внизу. Их присутствие в свою очередь разожгло любопытство водителей, ехавших по Хорнси-Лэйн. Некоторые из них припарковали машины и присоединились к толпе. Сцена под мостом казалась слишком далёкой, чтобы пробудить какие-нибудь чувства в Карни. Он стоял среди оживлённо переговаривавшихся людей и смотрел вниз абсолютно бесстрастно. Карни узнал труп Кэтсо по одежде – маленькое напоминание о бывшем товарище.

Вскоре, Карни знал это, он будет должен испытывать печаль. Но сейчас он ничего не чувствовал. Ведь Кэтсо был мертв, не так ли? Его боль и сомнения закончились. Карни подумал, что поступит мудрее, если прибережёт слёзы для тех, чья агония ещё впереди.

* * *

И снова узелки. Находясь уже дома той ночью, он попытался избавиться от них, но после произошедших событий они предстали перед ним в новом свете. Узелки вызывали чудовищ. Как и почему, он не знал. Или не интересовался на тот момент. Всю свою жизнь Карни полагал, что мир полон Тайн, которые его ограниченный разум не в состоянии постичь. Единственный выученный им в школе Великий Урок состоял в том, что он был невеждой. Новые события стали ещё одним пунктом в длинном списке.

Единственной разумной мыслью в его голове было то, что каким-то образом Поуп допустил кражу узелков из расчёта, что похищенная тварь отмстит за унижения старика. И спустя шесть дней после кремации тела Кэтсо, Карни получил некоторые подтверждения этой теории. Всё это время он держал свои опасения при себе, полагая, что чем меньше он будет распространяться о событиях прошедшей ночи, тем меньше будет вреда. Проболтавшись, он ставил крест на фантастических возможностях. Это придавало определённый вес явлениям, которые. Как он надеялся, будучи предоставленными, сами себе, станут слишком слабыми, чтобы выжить.

Когда на следующий день полиция пришла к нему в дом для рутинного опроса друзей погибшего, Карни объявил, что ничего не знает про обстоятельства, окружавшие смерть Кэтсо. Брэндон поступил так же. И поскольку не было свидетелей, предлагавших другие показания, Карни оставили в покое. Он был предоставлен своим мыслям. И своим узелкам.

Однажды он встретил Брэндона. Карни ожидал обвинений. Брэндон был уверен, что Кэтсо убегал от полиции в момент своей смерти, а потерявший бдительность Карни не предупредил их о близости стражей порядка. Но Брэндон не стал укорять его. Он взял груз вины на себя с завидной готовностью; он говорил только о своей неудаче, о Карни – ни слова. Очевидно внезапная гибель Кэтсо вскрыла в Брэндоне неожиданную человечность, и Карни даже подумывал о том, чтобы рассказать ему всю эту невероятную историю от начала и до конца. Но инстинктивно чувствовал, что не время. Он позволил Брэндону выпустить накопившуюся боль и держал собственный рот на замке.

* * *

И опять узелки.

* * *

Иногда он мог проснуться среди ночи и ощутить шнур, ползущий по подушке. Его присутствие успокаивало, а нетерпение – возбуждало. Словно разжигая схожее нетерпение внутри него самого. Карни хотелось касаться оставшейся части шнура и исследовать предлагаемую узелками тайну. Но он знал, что это станет лишь приятной капитуляцией своему наваждению и его жадному стремлению освободиться. Когда искушение становилось невыносимым, он заставлял себя вспоминать тропинку и зверя в ветвях; снова пробуждал в себе мучительные чувства, пришедшие с его дыханием. И тогда, постепенно, неприятные воспоминания подавляли появившееся любопытство, и Карни оставлял шнур в покое. С глаз долой – из сердца вон.

Думая об опасности, которую таили в себе узелки, он не мог заставить себя сжечь их. Он владел своим утлым куском веревки в одиночестве. Нарушить его – означало нарушить неписанное соглашение. Карни не собирался этого делать, даже заподозрив, что ежедневное интимное общение со шнуром ослабляет способность сопротивляться его влиянию.

Зверей на деревьях он больше не видел. Карни даже начал подозревать, уж не вообразил ли он их встречу. Иногда его способность к самоубеждению, объяснявшая реальность нереальностью, полностью побеждала. Но события, последовавшие за кремацией Кэтсо, положили конец удобным версиям событий.

Карни пришёл на службу один и, несмотря на присутствие Брэндона, Рэда и Анны-Лизы, пребывал в одиночестве. Он не испытывал желания разговаривать с кем – либо из скорбящих. С течением времени ему стало труднее сложить в единое целое осколки событий, тем более обсуждать их. Карни поторопился покинуть крематорий, прежде чем кто-нибудь заговорит с ним. Он склонился вперёд, сопротивляясь пыльному ветру, то сгонявшему облака, то уступавшему место яркому солнечному свету поочерёдно, на протяжении целого дня. Во время ходьбы Карни пошарил в кармане, разыскивая сигареты. Шнурок, ждавший там как обычно, приветствовал его пальцы в привычной заискивающей манере. Карни выпутался из него и достал сигарету, но ветер был слишком порывистый, и спички гасли. Его руки казались неспособными даже на такую простую вещь, как прикрыть пламя. Он бродил взад-вперёд, пока не обнаружил аллею и свернул в неё, чтобы подкурить. Поуп был там, ожидая его.

– Цветы-то принес? – спросил бродяга.

Инстинктивно Карни хотел повернуться и убежать. Но залитая солнечным светом дорога всего лишь в несколько ярдах. Не было никакой опасности. И разговор со стариком мог оказаться... познавательным.

– Никаких цветов? – переспросил Поуп.

– Никаких цветов, – сказал Карни. – Ты что здесь делаешь?

– То же что и ты, – ответил Поуп. – Пришёл посмотреть, как сожгут парнишку.

Он ухмыльнулся; выражение на его жалком грязном лице было отвратительным до безобразия. Поуп выглядел тем же мешком с костями, что и две недели назад в тоннеле, только теперь вокруг него витал осязаемый дух угрозы. Карни был благодарен ярко светившему солнцу.

– И тебя... Пришёл увидеть, – добавил Поуп.

Карни решил не реагировать. Он достал спичку и подкурил сигарету.

– У тебя есть кое-что, принадлежащее мне, – сказал Поуп.

Карни не почувствовал вины.

– Мне нужны мои узелки, приятель, пока ты не наделал настоящих дел.

– Не знаю, о чём ты говоришь, – ответил Карни. Сам того не желая, он пристально уставился на лицо Поупа, загипнотизированный его чертами. Свет в аллее замигал. Облако неожиданно закрыло солнце, и в глазах Карни потемнело, но фигура Поупа по-прежнему оставалась четкой и ясной.

– Это было глупо паренек. Пытаться обокрасть меня. В тот день я, конечно, был легкой добычей. Это было моей ошибкой и снова не случится. Ты знаешь, иногда я чувствую себя одиноко. Я уверен, ты понимаешь. И когда я одинок, я начинаю пить.