Читать книгу - "Слово - Ирвин Уоллес"

— Каким же образом?

— Спрятать мое изделие в какой-нибудь пещере в Израиле или в долине реки Иордан либо же в каком-нибудь складском помещении египетского монастыря было бы гораздо легче, более логично. Большинство основных открытий делается в этих сухих зонах. Но вот Остиа Антика — страшно даже подумать. Никто не мог и представить более неподходящее место, в котором бы папирусы сохранились вплоть до двадцатого века. Существовала проблема воды. Здания Остиа располагались в античные времена столь низко, что каждый год город затапливался водами Тибра. Нельзя было ожидать, чтобы какие-то папирусы или пергаменты могли бы сохраниться в результате этих периодических наводнений. Но тут мне встретился следующий исторический факт. Во втором веке император Адриан полностью разрушил Остиа и перестроил город на метр выше, чтобы нейтрализовать действие наводнений. Лично я преодолел проблему, решив спрятать рукописи в каменном блоке.

— А это не могло бы сразу же стать подозрительным?

— Вовсе даже и нет, — ответил на это Лебрун. — Мне было известно, что многие богатые торговцы когда-то жили в виллах на побережье возле Остиа Антика — и если один из таких купцов, еврей, тайно принявший христианство, хотел сохранить ценные рукописи, присланные ему из Палестины, он бы сделал это точно таким же образом.

— Итак, чтобы сохранить свою работу, вы воспользовались старинным каменным блоком?

— Не все так просто, — сказал Лебрун. — Никакой камень из Италии не может защитить от воды. Лично я экспериментировал с многими видами. Туфовые камни имеются повсюду, но оказалось, что они слишком пористые. Глина, которая может помочь в климате Мертвого Моря, оказалась слишком хрупкой для морского порта типа Остиа. Даже мрамор трескается, находясь под водой. В конце концов, я остановился на одной из двадцати пяти разновидностей серого гранита, надежного гранита, без каких-либо следов полевого шпата, который может растворяться почвенными водами. Я взял один такой древний гранитный блок и обработал, чтобы тот стал основанием для какой-нибудь статуи. Я распилил блок на две части и сделал в половинках нишу. После этого я завернул папирусы евангелия от Иакова и пергаменты Петрония в промасленный шелк, вложил все это в обожженный глиняный горшок, горшок запечатал и поместил горшок в пустотелый гранитный блок. Сделав так, я соединил обе гранитные половинки, запечатал их смолой, еще более придал древности и захоронил в нераскопанной зоне, где под землей могли быть развалины зданий второго, а то и первого века нашей эры. Я прождал несколько лет, чтобы спрятанный блок сделался единым целым с почвой, чтобы на этом месте появилась растительность. После этого я пришел к профессору Монти с фрагментом, который, как я ему сказал, был мною открыт в другом горшке где-то в этом районе. Как только я привлек Монти на свою сторону, больше мне беспокоиться уже было незачем.

План и вправду был дьявольским, решил про себя Ренделл. Чтобы предпринять все это, старик должен был быть либо безумцем, либо извращенным гением. Все так и было, если он и вправду совершил все это, а не просто придумал.

— И теперь вы готовы открыть свою подделку Евангелия от Иакова и Пергаментов Петрония всему миру?

— Да, готов.

— Насколько я понял из того, что мне говорили, один или два раза вы уже пытались открыть их как подделку.

— Правильно. В прошлом году я встретился с Монти, потому что мне были нужны деньги. Я угрожал ему представить открытие как подделку, если он не доставит мне столь нужных для меня денег. Понятное дело, что я сразу же признался, что даже если он мне и даст деньги, свое слово молчания я стану держать недолго, то есть, не стану раскрывать подделку всего год или два. Потом, признался я, мне все равно будет необходимо раскрыть свою мистификацию. Деньги или не деньги, но я не мог позволить церкви избежать своей мести. Потом, уже более решительно, я вступил в переговоры с другой заинтересованной стороной, но прервал их, когда узнал, что эта сторона действует от имени самой церкви, желающей присвоить мою работу и замолчать ее, чтобы сохранить свою веру и свою фальшивую Библию.

— Вы готовы продать доказательства мне, если я опубликую всю историю?

— Готов, но за соответствующее денежное вознаграждение, — уклончиво заметил Лебрун.

— И что же вы рассматриваете соответствующим денежным вознаграждением? — спросил Ренделл, тут же прибавив:

— Не следует забывать, что я всего лишь частное лицо, а не банк.

Лебрун допил свой стакан.

— Я человек разумный. Если сумма будет выплачена в американских долларах…

— В американских долларах.

— Двадцать тысяч.

— Это большие деньги.

— Выплату можно будет сделать в двух частях, — сказал Лебрун. — Ведь, после того, я как я передам вам все, это сделает вас богатым и знаменитым.

— И что вы дадите мне за эти деньги?

— Доказательство, — ответил тот, — неотвратимое и бесспорное доказательство моей подделки.

— Что это за доказательство?

— Во-первых, фрагмент папируса, который точно заполняет лакуну, просвет или дыру в папирусе номер три, о которой вы уже упоминали в кафе. В этом фрагменте имеется отсутствующее место текста, которое Монти цитировал вам, то самое, в котором Иаков перечисляет братьев Иисуса и самого себя. Этот фрагмент не правильной формы, приблизительно 6, 5 на 9, 2 сантиметра — 2 1/2 на 3 3/4 дюйма — и он прекрасно соответствует дыре в так называемом оригинале.

— Но ведь эксперты могут назвать и его аутентичным, точно так же как и весь остальной папирус, находящийся теперь в Амстердаме.

Лебрун одарил его хитрющей усмешкой.

— Я уже давно предусматривал такую возможность, мистер Ренделл. На том самом фрагменте, который сейчас находится в моем владении, на папирусе симпатическими чернилами прямо поверх текста нарисована половинка пробитой копьем рыбы. Вторая половина рисунка на вашем Папирусе номер три. На том фрагменте, что находится сейчас в моих руках, имеется моя личная подпись и написанное моей же рукой предложение, говорящее, что все эти папирусы и пергаменты — подделка. Нет, своими детскими методами вы не проявите мои невидимые чернила, слова не станут видимыми после нагрева. Чернила составлены по формуле, применяемой самой Локустой…

— Кем? — перебил его Ренделл.

— Вы что, не слыхали про Локусту? Она была официальной отравительницей на службе у императора Нерона вскоре после того времени, которое я выбрал для того, чтобы изгнать Иисуса из Рима. Локуста обучала своих учеников различным ядовитым составам, а варево свое испытывала на рабах. По приказу матери Нерона именно Локуста отравила грибной соус, поданный императору Клавдию. Как говорят, она убила десять тысяч человек. Понятное дело, что ей было нужно в тайне переписываться с Нероном. Для этого она и придумала симпатические чернила. Мне удалось ознакомиться с одной из ее сложных и малоизвестных формул.

— И вы можете сказать мне ее?