Читать книгу - "Воскресшая душа - Александр Красницкий"

– Не из-за всякого, граф. Вы знаете, кто это? Он ворвался, ворвался смело… Этому человеку известно, кто я, и он не считает нужным даже скрывать свое презрение.

– Голубушка, да что вы говорите? Что может знать этот человек? Что?

– То, что я одинока, беззащитна… Одна, одна… безродная… за меня заступиться некому… Одна я, одна на этом свете! Ни отца, ни брата, никого…

– Софья Карловна, дорогая моя, позвольте мне…

– Нет, погодите, граф, – остановила графа Софья, – дайте мне говорить… Да, граф, никого!.. Умер Евгений Николаевич, и опять я – всеми покинутая, никому не нужная босоножка… Как в детстве… прошлое вернулось! Прошлое все-то же, только в другом виде… Тогда, в детстве, меня бил, трепал, щипал всякий, кому было не лень, теперь-то же: приходят, оскорбляют кто хочет, когда хочет… Ох, как тяжело!..

– Полно, не смотрите на жизнь так мрачно! – пробовал утешить ее Нейгоф. – Не создаете ли вы сами себе ужасов?

– Нет, граф! Ах, если бы вы только знали!.. Ведь этот ужасный человек не первый раз преследует меня… Вы слышали: он говорит мне дерзости, когда я их ничем не заслужила; он делает какие-то пошлые намеки, когда вся моя жизнь чиста, если не вспоминать моего несчастного детства… Да и в нем нет ничего, что могло бы опорочить меня. Голод, нищета – разве была я в них виновата? А между тем я расплачиваюсь за свои прежние беды… И нет для меня выхода из страшного заколдованного круга, созданного моим несчастным прошлым.

Она опять заплакала. Нейгоф почувствовал, что и у него на глазах выступили слезы. Он взял руку Софьи и поцеловал ее. Софья не противилась.

– Граф! – вдруг воскликнула она, заслышав, что часы пробили три. – Вы не обидитесь… у меня просьба к вам…

– Приказывайте! – встрепенулся Нейгоф.

– Оставьте меня, уйдите…

– Вы меня гоните! – упавшим голосом произнес граф.

– Нет, нет! Приходите после… вечером… прошу вас! Я хочу успокоиться… побыть одна. Вечером, вечером, граф! Я жду вас, непременно явитесь! Вы не сердитесь на меня? Да?

– Я понимаю вас, – кротко ответил Нейгоф, вставая и беря шляпу, – я сам глубоко несчастен, меня тоже оскорбляли люди… Я понимаю все.

Он поклонился и пошел к дверям.

– Постойте, – остановила его Софья. – Дайте слово, вы не сердитесь? Придете?

– Да, приду.

– Смотрите же, я буду ждать… Я расстроюсь, если вы не придете. А теперь ступайте и… возвращайтесь.

Граф ушел.

Сразу же после этого Софья подошла к зеркалу, внимательно осмотрела себя и вдруг рассмеялась.

– Однако! – сказала она себе. – Я и не знала, что у меня такой драматический талант. Браво, браво! Стасик будет доволен… Настя, Настя!

– Что прикажете, барышня? – появилась горничная.

– У меня сегодня должен быть Станислав Федорович… Чего это вы улыбаетесь?

– Обрадовалась, барышня, столько времени их не видать было.

– Станислав Федорович уезжал… Так вот, вы больше никого не принимайте, в особенности этого сегодняшнего старика. Как он меня расстроил!.. Чу, звонок! Это – Куделинский. Бегите, Настя, откройте!

Настя поспешила в переднюю.

Как только Станислав вошел, Софья бросилась к нему не шею.

– Стасик, милый! – радостно воскликнула она. – Наконец-то! Как я скучала!

– Уж будто и скучала! Думаю, на скуку у тебя и времени не было.

– Как же не было! Эти противные Квель и Марич покоя мне не давали со своими наставлениями, репетициями…

– Верю, – сказал Куделинский, входя с Софьей в гостиную. – Ну, птичка, чем ты меня порадуешь? Как наше дело?

– Великолепно! Поверишь ли, он у меня вот тут, – сжала Софья в кулачок руку.

– Ого, какая ты у меня! Значит, еще немного – и ты сиятельная особа.

– Не знаю.

– Как не знаешь?

– Так… Боюсь, помешают.

– Кто? Чего же смотрят Квель и Марич. Почему они не уберут помехи?

– Но ты знаешь, вмешался этот Кобылкин.

– Расскажи! – с досадою произнес Станислав.

Софья сообщила ему, что Кобылкин уже не раз оказывался на ее дороге. Она рассказала, как должна была уйти из больницы от Нейгофа и прекратить свои посещения из боязни встретиться с Мефодием Кирилловичем, о появлении которого в палате ее уведомили. Поведала она и о том, как своим появлением Кобылкин помешал Нейгофу высказаться до конца.

– Я боюсь его, Стася! – закончила свой рассказ Софья. – Понимаешь, этот человек везде… Он глаз не спускает с этого графа.

– Вполне понятно, – заметил Куделинский. – Этот негодник пронюхал, что Нейгоф был у Козодоева, и подозревает его… Но ведь он бессилен! А все-таки нужно поскорее привести это дело к концу… Скорее, Софья, скорей, надевай на себя графскую корону… Спеши! Это главное; что будет после – увидим…