Читать книгу - "Американская грязь - Дженин Камминс"

– Мы едем в Колорадо, да?

Лидия кивнула, и мальчик обвил ее шею руками.

Опустив подбородок ей на плечо, он сказал:

– Отличный план.

– Никому и в голову не придет искать нас там.

Уставившись на саквояж, висевший перед ней на дверном крючке, Лидия пыталась вспомнить, не упоминала ли Денвер в разговорах с Хавьером. С другой стороны, зачем? Она там никогда не бывала и не видела дядю много лет – с тех пор, как была еще ребенком.

– К тому же это далеко, – сказал Лука.

– Да, – ответила Мами. – Очень далеко.

На самом деле мальчик точно знал, как далеко от Акапулько находится Денвер (почти две тысячи миль, если ехать на машине). Знал он это потому, что был наделен абсолютным чувством местности – так же, как некоторые обладают абсолютным слухом. Он с рождения ощущал свое положение на планете, словно у него был встроенный GPS, который помогал Луке прокладывать путь через вселенную. Стоило ему однажды увидеть какое-то место на карте, как оно навсегда впечатывалось Луке в память.

– Я пропущу олимпиаду по географии, – вздохнул мальчик.

Он готовился к ней полгода. Школа заплатила шестьсот песо за его участие в международном конкурсе, потому что учитель Луки верил: тот привезет домой главный приз – десять тысяч долларов.

– Мне очень жаль, mijo, – ответила Лидия и поцеловала сыну руку.

– Да какая теперь разница. – Мальчик пожал плечами.

Еще два дня назад эта олимпиада была важнейшим событием в жизни семьи; теперь же она казалась совершенным пустяком – как и все остальные дела, которые Лидия раньше записывала себе на листок. Заполнить церковную заявку для причастия Луки. Заплатить за воду. Отвезти мать к кардиологу. Купить подарок на день рождения Йенифер. Пустая трата времени. Лидия почувствовала раздражение, оттого что ее племянница не увидит подарок – музыкальную шкатулку. Она так дорого стоила! Это была дикая, отвратительная мысль, но Лидия не могла ее отогнать. И даже не стала себя упрекать; она милосердно простила свой поломавшийся мыслительный аппарат.

Лука зашептал Лидии на ухо:

– Население Денвера составляет почти семьсот тысяч человек. Город располагается к востоку от подножия Скалистых гор, в связи с чем получил прозвище Город на высоте мили. – Мальчик вспоминал текст из учебника по географии. – Столица штата Колорадо. Около четверти населения – выходцы из Мексики.

Лидия сжала плечо сына и провела рукой по его черным волосам. Два года назад, летом, его стойкий интерес к географическим картам стал превращаться в одержимость, и тогда Лидия нашла ему занятие в своем книжном, в отделе путеводителей и атласов. Удивительно, но еще совсем недавно жизнь в Акапулько била ключом: туристы, магазины, музыка, море… По пляжу скакали сизые голуби. Гигантские круизные лайнеры ссаживали на берег тысячи обутых в кроссовки туристов, чьи карманы были набиты деньгами, а кожа лоснилась от солнцезащитного крема. Их доллары оседали в местных барах и ресторанах. Заполняли кассовый аппарат книжного магазина. Туристы покупали путеводители и карты, серьезные книги и бульварные романы, брелоки и крошечные склянки с песком, которые Лидия держала рядом с кассой в огромном пузатом аквариуме. О, все они обожали Луку. Она сажала его на табуретку, как куклу, и тот на чистом английском рассказывал о тех местах, откуда приехали покупатели. Ему было шесть лет. Вундеркинд.

– Население Портленда составляет шестьсот сорок тысяч человек. Город расположен на пересечении двух рек: Колумбии и Уилламетта, – и является крупнейшим населенным пунктом и столицей штата Орегон. Основан в 1851 году, на шестьдесят пять лет позже своего восточного тезки в штате Мэн.

Генри из Портленда, штат Орегон, смотрел на Луку с открытым ртом.

– Марж, поди сюда! Ты должна это увидеть! Ну-ка, еще раз!

Когда к ним присоединилась жена Генри, Лука повторил свою речь.

– Невероятно! Пацан, да ты талант! Марж, дай ему денег.

– А ты не выдумал все это? – скептически спросила туристка, но все же полезла в кошелек за мелочью.

– Нет, он же сказал названия рек, – вступился за Луку мужчина. – Как такое выдумаешь?

– Все по-настоящему, – подтвердил Лука. – Просто у меня хорошая память. Особенно на карты и всякие места.

– Что ж, в таком случае Генри прав: это невероятно! – Женщина дала ему доллар. – А какой замечательный у тебя английский! Где ты научился так хорошо говорить?

– В Акапулько, – ответил Лука. – Ну и Ютьюб помог.

Лидия молча наблюдала за происходящим и чувствовала гордость – просто неприличную гордость. Настоящее самодовольство. Какой же идеальный был у нее ребенок: такой умный, образованный, веселый и красивый. Она учила его английскому почти столько же, сколько он говорил по-испански. Лидия знала: в туристическом городе мальчику всегда пригодится второй язык. Очень скоро Лука превзошел мать в познаниях, и тогда они стали учиться вместе – через компьютер и телефон. Сериалы, Ютьюб, «Розетта Стоун». Они часто болтали по-английски между собой, если рядом не было Себастьяна; иногда переходили на английский при нем, притворяясь, будто что-то от него скрывают. Друг на друге они испытывали новый сленг. Лидия звала сына dude^[21], а тот в ответ называл ее shorty^[22]. Марж и Генри остались под впечатлением от деловитого обаяния Луки и на следующий день привели в книжный своих друзей с круизного лайнера. Туристы давали мальчику доллар за рассказ о каждом новом городе. В тот день Лука заработал тридцать семь долларов и мог бы заработать больше, если бы туристам не пришлось возвращаться на корабль.

Так что да, к олимпиаде по географии они с сыном шли почти два года. Но сейчас Лидия не могла думать о подобных тонкостях, о нарушенной логистике ее жизни. Ее мозг отказывался вмещать все эти подробности. Даже самые важные, основополагающие факты теперь оказалось невозможно постигнуть. Неожиданно в туалете открылась дверь. Она не скрипнула, и все же мать и сын сразу поняли, что кто-то вошел: на секунду вокзальный шум стал громче, а потом снова стих. Оба задержали дыхание. Лука по-прежнему висел у матери на шее, и та крепко сжала его руки. Мальчик вцепился в ее запястья – так сильно, что подушечки его пальцев пожелтели. Лидия не шевелилась. Лука зажмурил глаза. Через мгновение в соседней кабинке щелкнул замок. Какая-то пожилая женщина откашлялась. Лука почувствовал, что из груди матери выходит воздух, как из надувного шарика. Он прижался губами к ее щеке.

Покончив со своими делами, дама из кабинки сполоснула руки, а потом, глядя в зеркало, сделала сама себе комплимент. Настало время возвращаться в зал отправлений. Лука понимал, что сидеть в туалете вечно они не могут, и все же, когда Мами открывала дверь, его сердце колотилось как бешеное. Пора было садиться в автобус. Шагая по фойе, Лука наблюдал за лицами людей, которых они с матерью оставляли позади: безупречно одетая женщина с темной подводкой вокруг губ стояла за прилавком; мужчина в бумажной шапочке продавал кофе; пара с беспокойным младенцем ждала последнего момента, чтобы войти в автобус. На стене висел телевизор, и на экране Лука сначала увидел чопорного ведущего, а потом – маленький домик бабушки. На ветру трепетали, провисая, желтые полицейские ленты. Показали крупным планом распахнутую калитку, потом задний дворик и фигуры родственников Луки, завернутые в черный пластик; угрюмые полицейские сновали туда-сюда, склонялись к земле, стояли на месте, почесывали головы, дышали – словом, делали все то, что обычно делают люди, вынужденные находиться рядом с трупами. Мальчик сжал руку матери, но не для того, чтобы привлечь ее внимание, а чтобы случайно не закричать. Глядя вперед, Мами тащила его за собой по блестящей кафельной плитке, но теперь пол под ногами казался мальчику вязким, словно песчаный берег во время прилива. Лука ждал, что в стену вокзала вот-вот с треском ударит пуля. Что разбитое стекло дождем рухнет вниз. Но вот его нога ступила на тротуар, окрашенный в лиловые тона рассвета. Его белые кроссовки казались теперь почти голубыми. В очереди перед ними стояли всего два человека. Один человек. Мами подтолкнула Луку вперед и поднялась вслед за ним, прижимаясь сзади к его рюкзаку; они пробрались вглубь салона через торчавшие на пути коленки и локти. Когда мальчик повалился на мягкое сиденье и Мами плюхнулась рядом с ним, он испытал невероятное облегчение и благодарность, каких никогда прежде не знал.